.welcome back, writer

[empty-train]

09.02.2011 в 18:50

Пишет  Вайр:

Без имен, пролог+1 глава
Название: Без имен.
Автор: Вайр
Бета:бетинг не требуется
Пейринг: Саске\Итачи, Карин\Сакура, Наруто\Сакура, Наруто|Саске, Саске|Сакура
Рейтинг: R
Жанр: angst, AU (reality), deathfic
Размер: макси.
Дисклеймер: Забирай все, Киши-сан. Это твое.
Саммари: Я был таким как ты. Я верил в человечество, газетным статьям, телесериалам, политикам и книгам по истории. Но наступил день, когда мир дал мне по морде, и у меня не осталось другого выбора, как принять его таким, какой он есть. Я был самой обычной пешкой и жил как пешка. До той самой ночи, когда в одночасье рухнула вся моя жизнь. © Fahrenheit
Размещение: запрещено.
От автора: дебют в этом фандоме.

Пролог.

На скоростном шоссе резко затормозил мотоциклист. Звук несчастных шин издал весьма пронзительный визг, быстрым ударом разорвав наступавшую тишину сумерек.
С последнего этажа кто-то выкинул недокуренную сигарету. Она успела погаснуть, не достигнув земли.
Этажом ниже, на открытом балконе играла музыка. Какой-то легкий, но не менее агрессивный брит-рок, прекрасно вписывающийся в фон ночного шума. Этажом ниже жили две девушки, снимавшие квартиру вместе. Только по счастливому недоразумению они еще не поубивали друг друга.
Любимым местом их разборок был именно пресловутый балкон.
А на последнем этаже тихо посмеивался другой житель дома, тот самый, который любил курить в сумерки, считать машины одного цвета на автостоянке и не брать телефон, когда ему звонят.
- Эй, давай, ты не будешь слушать ЭТО всю ночь, мне тащиться к первой паре! – раздался раздраженный и уставший голос. Он, несомненно, принадлежал одной из девушек.
Надо сказать, что их небольшая квартира, которую они снимали вместе, давно стала полем боевых действий.
- Прогуляешь, какая разница. Что мне тут, на цыпочках ходить, что ли? Розовая принцесса!
Каждый день одно и то же. Никакой изобретательности, никакой изощренности. Хотя она была, но очень уж женская. Налить краску в шампунь – это очень по-бабски. Обмазать ночью бронзовым автозагаром – тоже. Ну и штучки в этом роде.
Житель последней квартиры на последнем этаже тихо посмеивался. Может, из-за того, что он не умел смеяться в голос, да и улыбался краешками губ, чуть прищуривая глаза, что делало его чрезвычайно похожим на кота, а может, просто уже не было сил смеяться.
Девушки обычно разговаривают по делу и не по делу, их словесный поток поистине неиссякаем. Одна постоянно поправляет очки в красной роговой оправе - Карин, другая – разминает костяшки пальцев, словно собираясь врезать - Сакура.
Такими они представали перед каждым, кто заходил к ним. Они были немного не от мира сего, эти девушки. Может, потому что учились на медиков, а они все люди с причудами. А может, дело было в чем-то другом.
Их соседу с верхнего этажа, в общем-то, не было до них особо никакого дела.
Будни всегда были одинаковы.
Четверг, 6 часов утра. Первой захлопывается дверь на последнем этаже. Слышится звон ключей – металлически-тяжелый – тихие ругательства, легкие, быстрые шаги по лестнице. Житель последнего этажа никогда не ездил на лифте. Никто особо не интересовался, почему.
Молодого человека звали Хоук Коннор.
- Доброе утро, Коннор! – широко улыбается выходящая на лестничную клетку Сакура. Да, шесть утра – в это время она обычно выходит на учебу.
Слабый наклон головы в приветственном жесте.
- Зайдешь к нам сегодня?
- Почему бы и нет? Сдам только эти чертовы статьи и я весь ваш.
Нет, у этого парня тихая, хитрая улыбка. Он сам похож на саркастичного, печального англичанина – черные растрепанные волосы, бледное лицо, плащ цвета мокрого асфальта, и, конечно же, зонт-трость. Он худ, но жилист, в нем видна грация и изящество.
И, конечно же, ругается он так же, как и любой нормальный альбионец.
Паузу разорвала звонкая скрипочная партия, доносившаяся из кармана Коннора. Чертыхнувшись, он вытащил телефон из кармана и, не обращая внимания на заинтересованный взгляд Сакуры, ответил:
- Да. Да, я помню. Да, в районе двух. Взял-взял, не переживай. Ага.
Он сбросил вызов.
- Совершенно забыл, - Хоук явно лгал, но не подавал виду. – Давай тогда в районе восьми-девяти. Вы уже будете дома?
- Я буду дома в семь, во сколько эта стерва, не знаю. – фыркнула Сакура, поправляя свой ярко-красный шарф.
- Она нормальная девушка, но со своими странностями.
- Вот и встречайся с ней.
- Не хочу.
- Почему нет?
- Лень обременять себя еще чем-то, кроме работы, - пожал плечами Хоук.
- Мне бы такую работу, как тебе.
Они спускались вниз вместе. Харуно не любила ходить пешком, но никогда не отказывалась совершить такую своеобразную прогулку с Хоуком.
- Ты сама выбрала свой путь. Огребай по полной программе.
Заметив ее предостерегающий взгляд, парень тихо рассмеялся:
- Да ладно тебе, это была неудачная ирония.
- Весьма.
В лицо ударил сырой ветер со снегом. Хоук поднял воротник плаща на английский манер.
«Пижон», - подумала Сакура, одевая перчатки.
- Увидимся, Сакура, мне в другую сторону. – Хоук направлялся в сторону метро, до которого нужно было идти пару кварталов.
Девушка кивнула, поеживаясь на ветру.
Почему-то с немногословным Хоуком не хотелось расставаться.
***
- О, какая ранняя птичка к нам залетела! – поприветствовали его.
- Доброе утро, Генма. – Хоук вытащил наушники, в которых гремело что-то, совершенно не сочетающееся с его образом.
- Не надоело работать во внештате? Половина сотрудников еще не пришла, а ты тут как тут. Денег захотел?
Хоук снял плащ и совершенно по-хозяйски повесил на вешалку в кабинете своего шефа. Взяв в руки небольшой дипломат, уселся напротив Генмы. Тот задумчиво жевал зубочистку, изредка поглядывая на экран ноутбука.
- На этот раз аванс совершенно не удовлетворил мои запросы. – заметил Коннор.
Офис главреда был небольшим, но достаточно милым. Спартанскую икеевскую обстановку прекрасно оттеняло окно, за которым открывался прекрасный вид на многокилометровую пробку.
- Работал бы в штате, получал бы больше. Но я твой ответ знаю, - ухмыльнулся Генма, заправляя отросшие светлые волосы за ухо и надевая очки. – Что у тебя там было?
- Круглый стол о пиратстве в сети был чушью собачьей, я чуть не заснул. Зато из этого дерьма я сделал конфетку, - саркастично хмыкнул парень, доставая из дипломата несколько листов бумаги, отпечатанных мелким шрифтом.
- Ты смерти моих глаз хочешь, - вздохнул Генма, принимая листы и начиная читать. – Ты кури, если хочешь. Кофе будешь?
- Я покурю, а вашу гадость, которую вы великодушно именуете кофе, пить не стану. Чай.
- Чай – значит, чай. – Хаяте снял трубку потрепанного телефона.
Хоук закурил. Через пару минут девушка (Хоук не мог запомнить, как ее зовут) принесла кофе Генме и зеленый чай. Заинтересованно посмотрела на посетителя и вышла.
В офисе повисла тишина, нарушаемая лишь редкими сигналами машин, доносившимися из приоткрытого окна.
- Опять ДТП?
- Опять ДТП. И так каждый день.
- Не волнуйтесь, я вам не посочувствую. – прищурился Коннор, выдыхая дым и стряхивая пепел.
Чай был слишком горячим и никак не хотел остывать, а только распространял жасминовый аромат.
Тишина повисла еще минут на десять. Хоук скучающе рассматривал стенд с напоминаниями, списками конкурентов известного аналитического издания, фотографиями сотрудников и политиков, просто какими-то приколами и забавными цитатами, которые, по идее, должны были повышать работоспособность, а на деле только отвлекали.
Здесь был слишком яркий свет для такого пасмурного дня. Нестерпимо-желтый, он нагонял меланхолию.
Чай наконец остыл.
- А что, очень даже. – заметил Хаяте, дочитав статью.
- Я рад. Но это еще не все, как ты помнишь. – Коннор затушил сигарету и передал еще кипу листов Хаяте, мстительно наблюдая за реакцией главреда.
- Графоман, - страдальчески взвыл Генма. – Но авансы все равно не повышу!
Хоук усмехнулся, делая большой глоток чая.
Ненавистный жасмин.
***
Не успел Хоук выйти из здания редакции, как телефон снова зазвонил. Снова скрипочная трель Ньютон-Говарда.
- Буду часа через полтора. Что ты хочешь, мне не другой конец города ехать. Да, я только что сейчас вышел. Да, конечно, мамочка.
«Достал уже, мне не шестнадцать лет».
Мельком глянув на свое отражение в стеклянных витринах кофейни, находившейся рядом, парень двинулся в сторону метро, которое никогда не было разгруженным в этом бешеном мегаполисе.
Ему всегда казалось, что мир сходит с ума.
Дню катастрофически не хватало цветов. Серая слякоть, хлюпающая под ногами, неприятно раздражала, а гадость, капающая с неба, именующаяся дождем, вместе с сырым ветром норовила забраться за шиворот, доставив незабываемые ощущения.
Коннор резко одернул воротник и надел перчатки. Холодно.
Ловко лавируя в потоке пассажиров метрополитена, он наконец добрался до нужной станции.
Проглядывало больное солнце.
Завернув в небольшой книжный магазин, а оттуда – в кондитерскую, парень неторопливо дошел до нужного дома. Коричневая многоэтажка блочного типа с тремя подъездами и небольшой стоянкой.
Никаких детских площадок, никаких детей, мам с колясками, старушек на скамеечках – во всем была видна прелесть ноября.
Выкурив перед нужным входом сигарету – своеобразный ритуал, Хоук вошел в подъезд и поднялся на нужный этаж.
- О, ну наконец-то, я уже заждался, - поприветствовали его с порога двери.
- Скорее, ты не меня заждался, а своих книг и сладостей, лентяй, – заметил Коннор, заходя в небольшую прихожую, достопримечательностью которой был огромный зеркальный шкаф-купе.
- Милый комплимент с твоей стороны после долгой разлуки, - ответил Хатаке Какаши, принимая из рук парня два небольших свертка.
Хоук проигнорировал его колкость.
- Как всегда, боишься заболеть? – он кивнул на маску, которая скрывала пол-лица мужчины.
- Только воспалением твоей вредности. Это чрезвычайно заразная болезнь, знаешь ли.
Мужчина не стал дожидаться, пока Хоук снимет верхнюю одежду и обувь, а прошел вглубь квартиры, шурша свертками.
- О, эклеры с ванилью! – послышался возглас. – Ты всегда знаешь, чем меня задобрить.
- Ты слишком предсказуем, Какаши, а за столько лет…
- …я узнал тебя вдоль и поперек, - закончил за него Хатаке, ставя чайник на плиту. – Скорее, это ты предсказуем.
- Я не буду спорить, это безнадежно. – Хоук уселся за большой круглый стол, занимавший половину кухни.
Надо сказать, квартира Какаши была бы милой и уютной, если бы не царивший хаос и беспорядок. На столе практически не было свободного места из-за нагромождения книг и журналов. Где-то среди них затерялся и небольшой нетбук, и пара сломавшихся мобильников. На самом верху лежала белая папка.
- Когда ты все это разгребешь?
- Я прекрасно ориентируюсь во всем этом бедламе.
Сам хозяин квартиры прекрасно вписывался в обстановку: светло-серые джинсы, замохрившиеся снизу, черная домашняя футболка с v-образным вырезом с накинутым поверх джемпером темно-синего цвета. Во всех его движениях чувствовалась показная усталость, которая скрывала лишь лень.
- Что расскажешь интересного?
- За последний месяц – ничего существенного. – голос Хоука приобрел бесцветность. – Все мои визиты к тебе бесполезны.
- Ну, что прописали. Не мне с этим спорить. – Какаши взял белую папку, и, повозившись немного с завязками, раскрыл ее.
Прислонившись к подоконнику – вредная привычка их обоих, врача и пациента, - он начал внимательно читать, словно видел эти страницы в первый раз.
- Почти шесть лет прошло. Вряд ли будет результат.
- Ты так ничего и не вспомнил? – Какаши чуть приподнял брови.
Хоук раскачивался на стуле, опираясь только на его задние ножки:
- Я только по фотографиям знаю, как выглядела моя семья.
- Хм.
Дождь стал сильнее и забарабанил по стеклам.
Чайник противно засвистел – вскипел.
Какаши кинул папку на подоконник, и снял чайник с плиты. Пошуршал немного, залил листья чая кипятком. В воздухе распространился запах земляники.
«Сколько лет, а все земляничный чай».
- Саске, может, ты вспомнил, почему ты сменил имя и место жительства?
Хоук даже не повернул головы, уставившись в одну точку, думая о чем-то своем.
- А зачем? – наконец задал он спонтанный вопрос.
- Это действительно важно. Твое бегство от реальности, смерть родителей и последующая авария с амнезией должны иметь свои причины.
- Меня они не интересуют. Я не считаю, что нужно ворошить то, что было и больше не повторится. Однако я обязан отчитываться, чтобы ты убеждался, что я не опасен для общества, так?
- Что-то в этом роде, - Какаши прищурил свои серые глаза. – Тебе удалось что-нибудь вспомнить за последние полгода?
- О своей семье? Нет. Я знаю, что у меня были мать и отец, которые погибли в авиакатастрофе.
- Их убили, Саске. У вас дома.
Повисла пауза.
- Но я же не Саске, так ведь? – Хоук печально, одними уголками губ, улыбнулся, все так же раскачиваясь на стуле.
«Возможное раздвоение личности» - числилось в его карте.
Защитный механизм психики.
- Ты и Хоук, и Саске. – мягко заметил Какаши.
- Да какая теперь разница. Даже если я вспомню, ни к чему хорошему это не приведет. – парень без разрешения закурил.
Эти разговоры повторялись каждые полгода и всегда заходили в тупик.
- Головные боли мучают?
- Когда пытаюсь что-то вспомнить – да. Какаши, знаешь, это как пытаться вспомнить сон, когда уже проснулся. Ты пробовал?
- Пробовал.
- Успешно?
- Не во всех случаях.
- А я не могу вспомнить вообще. И…я думаю, это будет мой последний визит к тебе. – Коннор резко затушил сигарету в массивной стеклянной пепельнице, которую Какаши купил когда-то для его посещений.
- Решил попрощаться?
- И с тобой, и с Саске. – парень криво усмехнулся, сцепив пальцы в замок. – У меня другая жизнь, и она меня полностью устраивает. Я не чувствую себя ущербным или несчастным. Наоборот – все так, как и должно быть. Сбалансировано. Я закрою эту бесполезную страницу, как ты закроешь эту папку – и начну нормально жить. Не пытаясь гнаться за тем, что и так осталось позади.
Хатаке удивленно приподнял брови.
- Спасибо, Какаши, но это все. Мне больше ничего не нужно. Я – здоров, и это подтвердит кто угодно, даже ты.
Хоук встал, стряхнув с черного свитера пепел.
- На этом все.
Какаши продолжал молчать.
- Будет хорошо, если ты, уйдя, больше не вернешься.
- Так и будет, не сомневайся. – Коннор уже одевал плащ, а Хатаке сторожил его в прихожей.
«Саске, ты максималист».
- Прощай.
- Всего.
Дверь захлопнулась, по ту сторону повернулся ключ.
«Пожалуйста, не возвращайся, Саске».
***
Коннор всегда был болезненно пунктуален. Восемь вечера – и звонок в дверь.
- Я не знал, какое вино вы любите больше, поэтому взял две бутылки, - улыбнулся своей хитрой улыбкой сосед сверху, изящно прислонившись к косяку двери.
- Не стоило, Хоук, - улыбнулась Сакура, одетая в простые джинсы и белую футболку.
- И все-таки – белое или красное?
- Красное люблю я. Хватит пялиться, принцесска, и пусти уже человека внутрь! – раздался низкий женский голос из глубины квартиры.
- И тебе привет, Карин! – повысил голос Коннор и вошел в квартиру.
Сакура действительно сопровождала его внимательным изучающим взглядом. Это ничуть не мешало, лишь добавляло новых ощущений.
- Привет-привет, красавчик-сосед! – из ванной вышла Карин, в коротких шортах, гольфах и кардигане.
Вот она точно была со странностями.
- Как раз можно будет начать с вина. Принцесске много не наливай, она быстро пьянеет.
- Стерва, - фыркнула Сакура, - вспомни, кто тебя до дома тащил после попойки у Дзюго.
- Это точно был Суйгецу, явно не ты. Ты сама уже под столом валялась, я видела.
Вся троица разместилась в гостиной, девушки на диване, а Хоук пока открывал вино.
- Это было не у Дзюго, а у Суйгецу! И два года назад! – вспылила Сакура.
- Ты хочешь предложить мне алкодуэль, а наш прекрасный будет секундантом? – приподняла тонкую бровь Карин, поправляя очки.
Сакура разминала костяшки пальцев.
Послышался звук вытаскиваемой пробки.
- Не ссорьтесь. Ругаетесь, как дети малые.
- Это она.
- Она.
- Без разницы. Сакура, Карин, может, выпьем?
Девушки взяли бокалы, Карин – с красным вином, Сакура – с белым. Хоук не пил вино, поэтому он намешал себе припасенного джина с тоником.
- За что выпьем? – спросила Сакура, поуютнее устраиваясь на диване.
Ночь предстояла долгая, а утро ожидалось диким.
Внезапно Карин воскликнула:
- О! Хоук, я не знала, что у тебя есть татуировка!
Рукав свитера на левой руке Коннора приподнялся, и на внутренней стороне запястья можно было увидеть небольшую татуировку в виде хищного ястреба, расправляющего крылья.
- Это неинтересная история, - одернул рукав Коннор, улыбаясь Карин. – Сегодня у меня началась новая жизнь, а все остальное – в прошлом, и пусть там и остается.
- За новую жизнь, и чтобы она была лучше, - подняла свой бокал Сакура.
Все попойки у них начинались торжественно.
- И за старую, чтобы не преследовала, - закончила Карин.
Мелодичный звон бокалов смешался со смехом всех троих.

Глава 1. Хоук.

Свежий ветер, к которому примешивался запах трав и полевых цветов, коснулся лица, ероша волосы и забираясь под одежду. Солнце только-только вставало, окрашивая безоблачное небо в алые, лиловые, желтые тона. Всюду – насколько хватало глаз, до самого горизонта, - все было заполнено зеленью, чуть позолоченной в лучах солнца. На травинках мелкими алмазами поблескивала роса.
Почему-то совсем не хотелось спать.
Старые, почти развалившиеся ступеньки. Приходится внимательно смотреть себе под ноги, чтобы случайно не провалиться вниз или не зацепиться ногой за какую-нибудь торчащую балку.
Станция представляла собой печальное зрелище. Платформа с одной стороны практически обвалилась в болото, которое годами подтачивало крепкий бетон, платформа же с другой стороны практически раскололась надвое.
В лучах встающего солнца можно было увидеть облупившуюся на здании станции краску, когда-то желтого цвета, и зияющие пустоты окон, и замурованные наспех входы, и отсутствие турникетов.
Только расписание электричек было вечным.
В радиусе пары километров не было видно ни одной живой души, даже собаки. И это совсем не пугало.
- Нужно будет подождать еще пятнадцать минут, Саске.
Саске кивнул, все так же наблюдая за горизонтом. Нельзя было понять, на что он смотрел – на солнце и небо, или на две сверкающие полосы рельсов и горизонт, где должен был появиться поезд.
Тишину рассветного утра разорвал товарный поезд, на огромной скорости пронесшийся в другую сторону. С верхушек деревьев встрепенулись перепуганные птицы. Их было так много, что, казалось, они могли затмить все небо, все солнце, и снова наступит ночь.
Товарняк гремел, а машинист подавал сигналы.
- Еще десять минут, Саске.
Но Саске не расслышал. Он заворожено смотрел на поезд. Он считал вагоны, он пытался прочитать надписи на цистернах, он пытался увидеть, что происходит за ним, на другой стороне платформы. Он стоял, словно загипнотизированный.
Товарняк ехал к горизонту.
- 3 минуты, Саске. Чуть-чуть осталось, и мы уедем.
Он едет к горизонту, а мы уедем от него, - спонтанно подумалось Саске. Их поезд приближался, приветствуя их звонкой трелью.
Товарняк уехал к горизонту.
Почему бы и нам не уехать вместе с ним?
- Саске.
Саске резко повернулся, но оступился на платформе и почувствовал, что старый бетон уходит у него из-под ног.
Поезд громко просигналил, а звуковые вибрации вызывали дрожь по телу.
- Саске!..
***
- Ооооооох, я больше не буду пить с вами двумя, - страдальчески протянула Сакура, глотая таблетки одну за другой и обильно запивая их минералкой.
- Делись давай. – мрачно сказала Карин, беспардонно отбирая бутылку целительной жидкости у сожительницы.
Хоук, услышав их препирания, очнулся от вязкой дремоты. Дико хотелось пить.
- О, Коннор! Доброе утро.
- Для вас оно доброе?
- Давай представим, что так. Вот у меня есть минералка, а у принцесски нет, разве это не поднимает настроение?
- Мне как-то пофиг.
Хоук налил себе оставшегося виски («Черт, целую бутылку Джека приглушили…») и выпил. На душе и на голове сразу как-то полегчало.
Теперь хотелось курить.
- Да, неплохо гульнули.
Но игра в «да-нет» на текилу была лишней.
- Новая жизнь началась с похмелья, - фыркнула Сакура, прикладывая руку к чугунной голове. Вид у нее был откровенно несчастный.
Зато Карин была в прекрасном расположении духа.
Хоук помог девушкам привести квартиру после дебоша в порядок и вернулся к себе. По ходу дела Сакура и Карин оставили свои ссоры и колкости в стороне, решив в дни похмелья устраивать перемирия.
Разборок на балконе не будет. Как же хорошо.
Хоук поймал себя на мысли, что сегодня ему опять что-то снилось. Но он сказал правду Какаши – он никогда не мог вспомнить своих снов.
Смутные чувства запивались виски. Его даже не хотелось с чем-то мешать – хотелось просто выпить. Джонни Уолкер или Джек Дэниэлс?
Коннор, не глядя, взял первую попавшуюся бутылку из своего импровизированного бара. Джонни, конечно же.
Не успел он пригубить этого чудесного сорокаградусного напитка, как тишину разорвала музыка.
На этот раз Шуберт.
Хоук громко послал звонившего далеко за пределы девятого круга ада, осушил бокал-рокс залпом, и все-таки снял трубку.
- Да, Наруто.
***
Потерять своего лучшего друга и обрести нового – такой участи Наруто вряд ли пожелал бы кому-нибудь.
Он знал двух людей, у которых было одно лицо, но разные имена; один голос – но разные улыбки: у одного – была мимолетной, незаметной и бесценной, а у другого – слабой, но циничной и хитрой. У них были разные пристрастия, но похожий образ мышления, оба обладали скверным характером и прохладным глубоким взглядом.
Звякнул дверной колокольчик. Наруто обернулся.
Нет, не он.
6 лет прошло, а все так же тяжело на душе от того, что не рассказал того, что должен.
Наруто сделал глоток кофе. Халтура, блин.
«Расскажешь – убью. Или вспомню сам, или останусь без этого».
Хоук был таким же принципиальным, как и Саске. И Наруто он вспомнил одним из первых.
По идее, это должно польстить самолюбию – раз тебя вспомнили почти сразу же. Ведь это значит, что ты имеешь большое значение в жизни человека. Однако Наруто прекрасно знал, что это не так. Да, они с Саске всегда являлись катализаторами друг для друга, а их дружба прошла серьезное испытание временем. Но – для Саске всегда важнее была семья.
Наруто откинулся на спинку стула и осмотрел небольшой зал кофейни. Итальянский кофейно-бежевый интерьер, милый полумрак, знакомые лица официанток – Наруто с Саске заглядывали сюда довольно часто и по разным причинам. Наруто – потому что работал в квартале отсюда, а Саске (или Хоук?) – потому что любил здешний кофе.
Точно. Саске терпеть не мог кофе.
Хоук опаздывал. Хотя, судя по голосу, у него была тяжелая ночь и не менее тяжелое утро.
Заказав себе еще один кофе, на этот раз с молоком, Наруто нетерпеливо постукивал пальцами по столу в такт играющей в наушниках музыке.
Звякнул колокольчик, но Наруто этого не услышал.
- Да-да, девушка, миндальный кофе, как всегда.
Эти чуть раздраженные нотки в голосе редко присутствовали в голосе Саске.
Одно лицо, одни глаза, одни мысли.
Разные имена и разные маски.
- Привет, Наруто. – Хоук скинул пальто на соседний стул. Поверх черного лег яркой волной пурпурный шарф.
Крепкое рукопожатие, каждый словно проверяет друг друга. У Хоука холодные пальцы с чуть обветрившейся кожей. Два серебряных кольца – на указательном и безымянном. У Наруто – теплая ладонь с четко прощупывающимся пульсом.
Саске не носил колец.
- Опаздываешь, как девчонка на свидание, - не зло, скорее по привычке, фыркнул Наруто.
- Пора привыкнуть. – колкость была проигнорирована. На мраморном белом столике появилась зажигалка, пачка сигарет и мобильник.
- Как ты?
- Лучше всех. – Хоук закурил, а Наруто чуть поморщился. Он знал, что отучать курить друга бесполезно, но все равно никак не мог привыкнуть к этой привычке. – Мне можно только позавидовать.
Говоря эти слова, парень слабо улыбался, но невозможно было понять, врет он или просто говорит с сарказмом.
Только для таких оптимистичных заявлений голос был сухим. Наруто не мог анализировать, он мог просто сказать – Хоук врет. Он слишком долго знал Саске, чтобы не раскусить, что творится в голове у Хоука.
- Я послал все куда подальше, и к Какаши больше ходить не буду. – Хоук привычным жестом взъерошил волосы. Черные и уже прилично отросшие.
- Тогда ты дурак, раз сдался! Впрочем, это твое дело.
Нужно было притормозить лошадей. Может, лучшему другу и не вспоминать все то, что Саске забыл?
Наруто никогда не мог сказать, что знает ответ на этот вопрос.
- Смотря на тебя, я убеждаюсь, что хорошо, что я ничего не знаю. – заметил Коннор. Спокойный и уравновешенный голос.
Наруто поднял удивленный взгляд. Он любил смотреть так – исподлобья.
- Тебе больно от того, что я не знаю того, что ты знаешь, но я даже рад этому. Вдруг я оказался бы не таким сильным духом, как ты? – Хоук докурил одну сигарету и сразу же вытащил вторую. – В общем, я считаю эту тему закрытой. Фините. Как сам поживаешь?
У Наруто все было как всегда. Преуспевающий бар, в котором он был менеджером, практическое отсутствие выходных и контактов с друзьями. Да и их-то было всего ничего.
- Надо будет к тебе заглянуть, - задумчиво протянул Хоук. – Как-никак почти два года там отработал.
Наруто хмыкнул.
- Уверен, что ты сейчас даже мохито намешать не сможешь.
- Да ну? Хочешь проверить? Мастерство не пропьешь! – профессиональная гордость Хоука была задета. Темные глаза блеснули, а губы изогнулись в ухмылке.
Да, а тогда это были те еще смены, ностальгично подумал Наруто. Хоук всегда работал ночью и был тем, кто способен вытянуть из человека столько чаевых, сколько он сможет дать. Утром же Хоук ехал на пары – спать на лекциях и прогуливать семинары. Может, дело было в яркой внешности, может, в хорошо поставленном голосе, алкоголе, на котором Коннор не экономил, – но за неделю он уносил столько денег, что официальный оклад ему был просто не нужен.
- Мне лень проверять разграммовку.
- Ну да, потому что ты сам ее не знаешь, - Хоук широко улыбнулся.
Узумаки гипнотизировал взглядом татуировку друга.
Хм, он даже имя себе выбрал символичное.
- Но мохито – это хрень, - не унимался Хоук, - вот с шутерами сложнее будет.
- Вернуться не хочешь?
- А зачем? Я же сказал тебе, что доволен своей жизнью.
- Девушка не появилась, раз доволен. – Наруто попал в точку.
Хоук весело прищурился:
- Мне хватает двух моих соседок снизу, чтобы понять, что это мне ни к чему.
Оба рассмеялись.
***
Разговоры с Наруто всегда накладывали на Хоука отпечаток меланхолии. Настроение и так было ни к черту, но нужно было заняться работой.
Ему нужно было собраться с мыслями, но он никак не мог.
Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня, - говорил ему кто-то, но Саске, точнее Коннор, не помнил кто.
Нужно было покончить с этим как можно скорее, чтобы разгрузить себе пару дней.
Хоук устало гипнотизировал открытый ноутбук, положив голову на сцепленные в замок руки. Мыслей не было. Никаких, ни умных, ни глупых.
В дверь позвонили. Парень, моргнув, словно выходя из оцепенения, пошел открывать, попутно раздраженно одергивая рубашку, пытаясь придать себе менее неряшливый вид.
На пороге стояла Сакура. При ее виде Коннору всегда хотелось прищуриться – внешность девушки была слишком яркой для него.
- Ты, как всегда внезапна, - произнес он вместо приветствия.
Девушка чуть смутилась, но улыбнулась.
- К тебе можно?
- Почему бы и нет? У меня все равно кризис.
Сакура прошла в небольшую прихожую, сняв обувь. Даже поднимаясь на этаж выше, она надевала обувь с каблуками – и сейчас, оставшись босиком, она едва-едва доставала до плеча Хоука.
Девушка не первый раз была у Коннора, но ее всегда поражала эта квартира. Она не знала предыдущего жителя, но он оставил здесь от себя очень много. Чего только стоило размашистое, на весь потолок, изображение то ли орла, то ли ястреба в вихре облаков. Черным по белому. Этот набросок настолько завораживал, что хотелось лечь на пол и смотреть, смотреть, смотреть…
- Чай, кофе, ликер, чего покрепче? – Хоук уже затерялся в недрах кухни, которая была соединена с гостиной и прихожей. Здесь была другая планировка – только спальные комнаты отделялись от остальной квартиры стенами.
Девушка оторвалась от созерцания и прошла к кухне, где уселась на подоконник.
- Хм, я так понял, что кофе. – Коннор хитро, как показалось Сакуре, улыбнулся и достал пачку молотого. – тогда сегодня у меня «Эфиопия».
- Твоя гостеприимность не знает границ, - заметила девушка, обнимая колени руками и наблюдая, как парень быстро и ловко закидывает кофе в турку, заливает кипятком и ставит на огонь.
Коннор пожал плечами:
- Мне скучно.
- И ты никогда не спрашиваешь, почему я пришла.
- Сама скажешь, если захочешь. – голос был безапелляционным. – Молоко, сливки?
- Ничего, ты же знаешь.
- Старые привычки. – Коннор повернул голову к девушке. – А теперь отвернись или хотя бы закрой глаза.
- Ладно-ладно.
Она отвернулась к окну. На улице было пасмурно, и шел редкий, но крупный, снег. Из окна Коннора было прекрасно видно практически весь город. От окна веяло холодом, а спину отдавало теплом. Почувствовался запах табака – Хоук закурил. Его марку сигарет ни с какими другими не спутаешь – в табачном дыме отчетливо чувствовался запах сливы.
Сакура прикрыла глаза. К сигаретному дыму примешивался запах кофе и чего-то еще, чего – не могла распознать.
- Готово. – раздалось прямо над ухом. Харуно чуть вздрогнула и открыла глаза. Хоук прислонился к подоконнику, держа в руках две чашки с кофе. – пробуй, и догадайся, что я добавил.
Коннор немного был похож на ребенка – так любил играть в шарады и угадайки.
Сакура взяла из его рук чашку и сделала глоток. К горьковато-пряному вкусу кофе примешивалось что-то крепко-алкогольное, вишневое…
- Ликер что ли?
- Саузен комфорт.
- Мм. Вкусно.
- Рад.
Хоук снова закурил, а Сакура невольно поразилась изящности его пальцев и тонкости запястий. Тут и девушка могла позавидовать.
В Хоуке была порода.
Тишина длилась пару минут.
- Знаешь, я не просто так пришла.
- Карин? – проницательный взгляд темных глаз.
- Как всегда.
«Как всегда, у Карин новая пассия, а я не могу находиться в квартире, когда там вытворяют такое, черт побери!»
- Оставайся, сколько хочешь.
- Да я к ночи уйду.
- Без проблем. – Коннор улыбнулся.
Улыбка была искренней, но совершенно не сочеталась с ним. Словно была от другого человека.
Она практически ничего не знала о Конноре.
Она знала, что он очень любил читать. На полках Гюго спокойно соседствовал с Палаником, Шекспир – с Роулинг, а между страницами Стендаля можно было найти клочки бумаги с выписками и цитатами из Коэльо.
Иррациональность.
Сакура слышала от него, что он выучился – на кого? – не помнила. То ли на журналиста, то ли на юриста, то ли на программиста, а сейчас работал фрилансом, приносящим сносные деньги.
Расплывчатость.
Она не помнила, как он въехал. Но в один прекрасный день житель этой квартиры переписал все документы на Хоука и исчез.
Таинственность.
К Хоуку тянуло, в нем было все правильно и неправильно. Сакура находила его притягательно красивым, и удивлялась, что он относится к ней как к подруге. Такие как он обычно не смотрят на таких как она.
Парадокс.
- Еще кофе будешь?
- Нет, спасибо.
Хоук вздохнул и потушил сигарету:
- Располагайся и делай что хочешь. Мне нужно заняться делами.
- Извини, что я тебя напрягаю, Хоук.
- Было бы чем, Сакура.
Парень отошел в гостиную, где на журнальном столике покоился небольшой лэптоп. Через пару минут послышался стук пальцев по клавиатуре.
«А говорил, кризис».
Девушка рассматривала черно-белые фотографии, висящие на стенах. Почему-то цветных у Коннора не было. На всех фотографиях были его сокурсники и друзья – судя по возрасту. Вот, с одним Хоук на фотографиях был чаще всего – светловолосый парнишка с заразительной улыбкой, панибратски обнимающий Коннора.
«Лучший друг, наверное. Школьный, судя по возрасту».
Фотографии в строгих рамках разных размеров, художественно развешанные по стене между кухней и гостиной, были разные и однообразные одновременно. Университетские фотографии, школьные, фотографии из какого-то бара (скорее всего, работал там), но – ни одной семейной.
- Хоук, а у тебя брат или сестра есть?
- Хм, а что спрашиваешь? Нет.
- Просто у тебя нет ни одной семейной фотографии, а мне почему-то показалось, что у тебя точно должен быть брат или сестра…прости, я чушь несу.
- Проехали, – коротко отозвался Коннор, не отвлекаясь от работы.
Вечер, несмотря на его привычное серое однообразие, пролетел незаметно. У Коннора всегда находились интересные фильмы, которые можно было вдумчиво смотреть, завернувшись в плед и наплевав на мир за окном. Когда Сакура ушла – а время было далеко за полночь, - Хоук опустошил переполненную пепельницу и закурил снова.
- Знать бы вообще, кто ты такой, Учиха Саске. Я-то Хоук Коннор.
В отражении стекла был другой, неулыбчивый человек с холодным уставшим взглядом. У него было прошлое, а что было в этом прошлом, он не помнил. Конечно же, там было что-то важное и страшное. Настолько страшное, что он сменил имя, фамилию и переехал неизвестно куда.
В этом и черт не разберется. Хоук фыркнул и отвернулся от собственного отражения в стекле.
Нужно было запить головную боль чем-то крепким.
Остановив свой выбор на Бакарди Блэк, парень включил телевизор. Вещал какой-то музыкальный канал, и пригубив терпкий ром, Хоук присел на диван, чувствуя себя опустошенным.
В квартире был выключен свет, и темнота, казалось, была осязаемой. Звенящую тишину разрывал только звук из динамиков телевизора.
Почему в одиночестве Хоук чувствовал себя опустошенным и не на своем месте? Парень сам не знал ответа на этот вопрос.
Нужно было идти спать. Или хотя бы попытаться заснуть. Но у кого-то были на эти мысли другие планы.
Телефон завибрировал и запел на английском. Что-то о черной птице, которой бы лучше улетать прочь.
- Принесла нелегкая, - фыркнул Хоук и взял телефон, на экране которого высвечивался незнакомый номер.
- Да?
- Хоуки-Хоуки, я надеюсь, что ты не спишь, - защебетало в трубке.
- Нет, Карин, не сплю. Что случилось?
- Спустись, пожалуйста, – голос посерьезнел сразу на две октавы. – Мне и Харуно нужна будет твоя помощь.