.расслабься, жизнь - это хаос (с)
кстати, может кто-нибудь сказать, как называется февраль в мире FR? мне говорили, но разговор в асечке был, в которую нет у меня доступа.
выкладываю пока небольшой кусочек сюда. хочу впечатлений и указания слабых моментов - я не играл в нвн уже 10 месяцев ХДД с меня печеньки и лучи обожания)
Фэндом:Neverwinter Nights 2 MotB
Название: Finish it
Автор: Вайр
Бета: вакантно
Таймлайн: Маска Предателя, план Фугу
Жанр: angst, psycho, dark, deathfic
Рейтинг: PG-13, может R
Саммари: Возможный вариант развития событий Маски.
Статус: черновой вариант, в процессе
Дисклеймер: Обсидиан
Размещение: запрещено
"Наша сказка закончилась бездарным концом" (с)…Впоследствии он понял, что они просчитались с самого начала.
Как только они прошли сквозь Врата Предателя, жадно поглотившего их оранжево-коралловой вспышкой, и выкинувшего прямо на серую безжизненную пустошь, Линдетт показалось, что она ослепла. Здесь не было других цветов, кроме оттенков серого и красного: стального цвета небо, на котором не было даже признаков облаков, две башенки-громады огромных ворот, виднеющихся впереди, из гладкого, но древнего камня. Не было смысла любоваться архитектурой – ее здесь просто не было. Лишь шпили каких-то зданий моляще царапали серое полотно-саван над головой.
Она услышала, как позади нее Сафия шумно, прерывисто вздохнула, в несколько приемов, словно у нее внезапно сократился поток кислорода, а Ганн зашипел от боли, ругаясь на грубоватом языке рашеми. Каэлин поднесла руку к голове, нахмурив тонкие белые брови, и коснулась пальцами виска.
Фарлонг обернулась – тяжелая ткань черного подбитого мехом плаща чуть зашуршала, - и безразличным взглядом воззрилась на спутников.
- Все в порядке?
- Да, исключая тот неловкий момент, что мне на горло надели невидимую удавку, - попытался отшутиться Ганн, изящным движением отбрасывая серебристо-седую челку назад. Никто и не сомневался, что он репетировал этот жест перед зеркалом.
- В первый раз могу с тобой согласиться, - сдавленно прокашлялась волшебница, тяжело опираясь на резной посох с набалдашником из прозрачно-призрачного топаза, стоивший, наверное, целое состояние, - ощущение не из приятных.
Каэлин пожала плечами.
- Мы на плане Фугу, друзья, - произнесла она, смотря куда-то вдаль, - Мы в царстве Келемвора, и потоки магии здесь слишком малы, чтобы нас подпитывать. Заклинания то и дело будут срываться.
Линдетт чуть напряглась. Она перевела тяжелый взгляд бесцветных глаз на Каэлин.
- Почему ты говоришь об этом только сейчас? В нашей компании лишь один способен вести бой без помощи магии. Как ты предлагаешь действовать в такой ситуации?
Жрица, казалось, была в некотором смятении. Ее крылья чуть дернулись.
- Я думала, вы знаете, куда идете.
- Так-так, женская перепалка – это всегда интересно, но крайне утомительно для моих измученных усталостью глаз, - Ганн подошел к ним, держа лук в правой руке, - И, знаете, мне кажется, что вон та колоритная парочка около ворот ждет именно нас.
Фарлонг не хотела оборачиваться – она чувствовала прожигающие взгляды на своей спине, и не имела никакого желания объяснять, что она никакой не Предатель. Ждали ведь именно его.
Ее никто уже не ждет. Возможно, и Шевараш не примет ее в свои холодные объятия. Перебежчицу, такую же, как и Каэлин.
- Ганн прав, - Сафия все еще опиралась на посох, но, казалось, ей было легче, - Мы не можем терять времени. А магия…ко всему можно привыкнуть. В Затопленном Городе было хуже.
Фарлонг хмыкнула себе под нос и отвернулась. Она не видела, что Каэлин бросила почти благодарный взгляд на Ганна – у Фарлонг был скверный мрачный характер, с которым совладать мог только тот, который может уболтать любого духа. Парень-из-грез улыбнулся – чуть прищурив ярко-зеленые глаза и приподняв уголки губ.
- Пошли, - скомандовала предводитель, и, не дожидаясь ответа, начала аккуратно спускаться по иссушенному тысячелетиями и пыльным ветром склону.
Сафия посмотрела на сына ведьмы, который, казалось, о чем-то раздумывал. Он перехватил ее взгляд, и она едва заметно ему кивнула. Ганн ускорил шаг, и в несколько секунд догнал фигурку в черно-зеленом. Линдетт целеустремленно смотрела вперед, даже не обратив на него ни малейшего внимания. Стоило так распинаться перед Вратами, раздраженно подумал ведьмак, - такие, как она, навсегда останутся ледышками даже под ярким солнцем.
- Сама-то как? – спросил он, надеясь услышать ответ.
- Я иду на самоубийство, пытаясь спасти свою душу, потому что ничего другого мне не остается, - фыркнула Фарлонг, не сбавляя шага, - Как еще я могу себя чувствовать?
Ганн забежал чуть вперед и заставил ее остановиться, взяв за плечи, смотря прямым взглядом в глаза. Он был выше, поэтому приходилось чуть склонить голову. На ее измотанном марш-бросками лице не отражалось уже ничего. Казалось, во время их первой встречи – в Мулсантирской тюрьме – она была гораздо более живой, чем сейчас.
- Пусть это будет самоубийством, - понизив голос, произнес он, - Но мы сделаем это. И у нас получится.
Линдетт отвела взгляд и поджала тонкие губы.
- Мне бы твою уверенность, - пробормотала она и высвободилась из его полуобъятий, - пойдем, будем развязывать священную войну.
Ганн позволил Фарлонг чуть удалиться, кинув ей вслед:
- Она тебе нужна, война?
Каэлин и Сафия шли на десяток метров позади. Ганн и не заметил, что они так оторвались. Алое одеяние Красной Волшебницы казалось пятном крови на сером холсте спуска.
Фарлонг пожала плечами:
- Она тебе тоже нужна, если не хочешь попасть в Стену.
- Мы говорим не обо мне, хотя я не верю, что произношу это, - хмыкнул Ганн, скривив губы в ухмылке, оставаясь при этом совершенно серьезным. – Мы говорим о тебе.
Повисла пауза. Мертвая тишина глушила все звуки, словно они погрузились в зыбучие пески с головой. Линдетт думала над ответом, Ганн ждал его. Удавка на шее мешала дышать, невидимый обруч стискивал голову – как же он будет творить заклинания?
- Мне все равно, - ответила наконец Фарлонг. – Я устала от всего и хочу уже с этим покончить.
Сказав это, она пошла вперед, к воротам. Ведьмак шел чуть поодаль, отставая лишь на пару шагов.
…Бои давались сложно, и лишь у Каэлин было приподнятое настроение, даже несмотря на то, что им пришлось убить ее друзей. Она оправдывала это тем, что во имя великой цели можно пожертвовать всем, и это как раз был именно тот случай. Сафия тяжело, но глубоко и ровно дышала, не давая своему разуму терять концентрацию, а Ганн наблюдал за тем, как Фарлонг разговаривает за подоспевшим к воротам чернокнижником. Они спасли его в Академии, вернув душу, и было видно, что их предводитель относится к нему с уважением и даже ноткой почтения. Они о чем-то долго разговаривали, но Ганн не слышал даже обрывков разговора. В конце концов, Линдетт кивнула, и, выпив какое-то из своих зелий, вернулась к ним.
- Мы идем к Раммаку, - произнесла она с ходу, и Ганн увидел, что в ее глазах появилось что-то пугающе-отчаянное, почти безумное, - а потом нам нужен будет Кодекс Обреченных.
- Я знаю, где он находится, - сказала Каэлин, прикрепляя булаву за пояс, - Но почему к Раммаку, а не сразу в Базилику?
- Я бы не доверяла этому созданию, - кивнула Сафия.
Линдетт чуть прищурилась, но даже этот прищур не придавал живости ее лицу:
- А кто сказал, что я ему доверяю? Идем, у нас каждая секунда на счету.
У нас? Или ты имела в виду «у меня»? – мимолетно промелькнувшая мысль показалась Ганну несколько пугающей, но он не мог отделаться от дурного предчувствия, что все, что Фарлонг пытается для себя сделать – бесполезно. Вот он, образец своенравного западного героя, - с горькой усмешкой думал он, не отрывая взгляда от идущей впереди фигуры. Тонкая, угловатая, иссушенная проклятием и скрываемым страхом, ссутулившаяся под тяжестью артефакта за спиной – Мечом Гит, - она совершенно не походила ни на того героя, о котором он слышал в шепотке духов Рашемена.
- Смотрите, - волшебница вдруг остановилась и присела на корточки, опираясь на посох, словно столетняя старуха. С какой-то стороны так и было, - Неужели здесь что-то может расти?
Ганн обернулся. Слабое, как у умирающего, дыхание ветра чуть тронуло его скулы шершавым прикосновением. Сафия рассматривала примятый Линдетт стебелек с распустившимся цветком мака, такого же алого, как и одежды волшебницы.
- Это странно, - произнесла Каэлин, чуть нахмурив тонкие брови, - На плане Фугу…
- Это просто цветок, - раздраженно отозвалась Фарлонг, даже не обернувшись, - Вы как малые дети на выгуле. Пошли.
Голубка горделиво и слегка надменно вздернула подбородок, показывая свое отношение к Фарлонг, а ведьмак подал руку Сафии – та казалась совершенно беспомощной в этой мертвой пустыне с одним-единственным примятым цветком, таким же красным, как и ее одежды.
- Держись рядом, - шепнул он ей, и поймал ее удивленный взгляд. Конечно, он знал, как она к нему относится, но для того чтобы здесь выжить, ей придется переступить через свою нелюбовь к «ярмарочным лгунам». Тем более, что он несколько раз спасал ей жизнь, доказав тем, что на него можно положиться.
Мощеная дорога привела их в заброшенный город. Да и был он хоть когда-нибудь населен? Фарлонг он казался похожим на какой-то квартал Невервинтера, Сафия могла сравнить его с тэйскими поселениями, но правы не были ни та, ни другая. На пустынных безлюдных улицах, где гулял мертвый сухой ветер, шли бои между паладинами Келемвора и бессмертными воинами Раммака, больше похожими на толпу неорганизованных зомби, чем на войско.
Компания странных путешественников не искала битвы, но прорываться в хранилища, где пылятся и рассыпаются от времени бесценные во всех Мирах фолианты, было необходимо. Паладины Келемвора, в доспехах из тусклого металла и лазурными плащами, умирали не как души, но как люди. У них не шла кровь, но их предсмертные вопли и проклятия какофоническим звоном отдавались в ушах. Линдетт перехватывала сабли поудобнее, и какими-то отчаянными рывками кидалась в самую гущу битвы. Ганн прикрывал ее – заклятиями, отдача от которых была просто непомерной, и верными стрелами, бьющими в цель. Каэлин сражалась спиной к спине вместе с Фарлонг, забывая обо всех своих стычках с ней, готовая идти до самого конца – ради спасения и ради великой цели. Сафия тоже неплохо справлялась – она была достаточно опытной волшебницей с тремя душами в одном теле, чтобы ее заклинания не срывались. Но за это была своя цена, - даже после простого огненного шара женщину сгибало в кашле, настолько сильном, что могло показаться, что она вот-вот выкашляет свои легкие. Она держалась молодцом, эта Сафия, хотя ей было тяжелее всех. Понимая свою слабость, она держалась рядом с Ганном, к которому никто не мог подойти ближе, чем на пятнадцать шагов.
Они зашли в хранилище, где их одиноко ждала жрица в грубых одеждах грязно-песочного цвета, держа в руках один из нужных фолиантов.
- Нет! Ты ни за что его не получишь! – выкрикнула она, готовая биться против четверых до своей второй смерти.
Линдетт поморщилась – уж слишком громко та кричала. На остро очерченной скуле алел глубокий кровоточащий порез – пустяковая рана, но залечить не помешало бы.
- Иди отсюда, пока мое терпение не лопнуло, - Фарлонг сделала неопределенный жест рукой, указывая на выход.
- То есть как? – оторопела женщина, прижав к себе фолиант еще крепче, - того гляди, развалится. – Ты просто отпустишь меня? Ты же служишь Раммаку, ты же…
- Какую часть из моей фразы ты не поняла? – устало проговорила Линдетт, смотря на нее пустым взглядом, словно женщины и не существовало, - Свободна. Вали, и смотри, чтобы черепушка и его слуги тебя не поймали.
Жрица что-то пролепетала и выбежала из хранилища, но Фарлонг этого уже не видела. Она бессильно осела на пол – выдержка отказывала ей. Сабли жалко лязгнули о поверхность каменного пола и выпали из рук в тонких перчатках, а черноволосая с проседью голова опустилась. Лезвие клинка за спиной мягко засветилось, призрачно, мертво, будто вытягивая жизненные силы.
Все трое неподдельно встревожено кинулись к следопыту.
Нужно убрать этот клинок подальше от нее, - подумали Сафия и Ганнаев одновременно, не догадываясь о схожести своих мыслей. Каэлин прощупывала пульс на запястье эльфийки и беззвучно считала удары сердца. Ганн решительным жестом вытащил меч Гит, закрепленный ремнями за спиной Фарлонг, и отбросил его как можно дальше. Меч оказался непомерно тяжелым, а ладони даже сквозь перчатки обдало жаром, на секунду парализовав пальцы.
- Линдетт, что с тобой? Это Акачи? – Сафия схватила Фарлонг за руку, но та, конечно же, не пошевелилась. Каэлин начала читать заклинание, чтобы привести в чувство следопыта, но Ганн преграждающим жестом ладони остановил ее:
- Стой. Все в порядке, она просто спит.
- Спит? Сейчас, когда мы уже так близко? Как можно спать? – Каэлин была настолько сильно удивлена, что даже в ее обычно спокойном голосе появились какие-то звенящие нотки.
Ганн нахмурился, так, что между бровями залегла глубокая складочка. Он был осведомлен, сколько суток не спала их предводитель. Проникнуть в ее сны он не мог уже несколько дней, может, и целую неделю. «Я не должна спать, я не должна спать», - стучало в его мозгу шепотом-мантрой. Сейчас это прекратилось, и в разуме без голоса Линдетт стояла звенящая тишина. Слышала ли она его мысли так же четко и ясно, как он слышал ее?
Мать была не права, - не какофония голосов и звуков сводит с ума.
- Не произойдет ничего страшного, если мы дадим ей вздремнуть часик-другой, - рационально заметила Сафия, кивнув на плотно закрытую дверь, - Снаружи тихо.
Ганн кивнул, и сел рядом с Фарлонг.
- Разбудите меня, если что-то пойдет не так, - быстро произнес он, доставая из кармана бутылочку сонного зелья.
Сафия гневно на него посмотрела, сверкнув карими глазами с болотно-зеленой окаймовкой:
- Только не сейчас, Ганн!
- Ты ничего не смыслишь во снах, о прекрасная чародейка, - ведьмак вытащил пробку с негромким звуком, и продолжил без тени иронии и шутки, - Ее нельзя оставлять совершенно одну.
- Я посторожу вход, - поднялась Каэлин с видом «разбирайтесь сами», - Сафия, тебе тоже не помешало бы немного отдохнуть и восстановить силы.
Волшебница кивнула и сцепила ухоженные руки в замок, не спуская глаз с Ганна. Ее посох был прислонен рядом – прямо к книжному стеллажу.
- Что с ней не так? Почему нельзя оставлять ее сны самой себе? – тихо спросила она, совершенно сбитая с толку. Сафия, девочка Сафия, такая правильная и логичная, такая…начисто лишенная воображения, что ее сны смотреть было тошно – слишком они были похожи на реальность, обыденную, муторную и скучную – ту, которую Ганн ненавидел всей душой и сердцем.
Ведьмак залпом выпил зелье и чуть скривился от неприятного травяного привкуса, и прикрыл глаза:
- Потому что во снах она не одна.
***
Сафия что-то говорила, но он уже не слышал. Он легко и привычно поймал это мимолетное состояние между сном и явью, нашел тонкую ниточку-дорожку рядом с собой и приоткрыл невидимый призрачный полог, ведущий в соседний сон.
…Его едва не сбило с ног, - настолько ошеломляюще живой была тьма вокруг него. Она тянулась к нему, вилась вокруг ног, как февральская поземка, пыталась обвиться вокруг его рук и заглянуть ему в глаза своими выколотыми провалами. Здесь дул ветер, сильный, шквальный, он мешал идти, подталкивал его то назад, то вперед, и в этом ветре слышался и безумный ведьмин смех, и рычание десяти зверей Малара, дикое начало любого существа, пусть даже невидимого, пусть даже придуманного воспаленным мозгом, надломленной Акачи и Мечом Гит волей Фарлонг.
Ганн знал, чего ему ждать – он прекрасно все запомнил с прошлых разов, когда еле уносил ноги, позорно для самого себя. Сны Линдетт были похожи на лабиринт – сейчас этот лабиринт был полон теней, теней, таивших и Акачи, и мертвый ветер, воспоминания и саму Линдетт. Тюрьмой ее подсознания был именно лабиринт. Только где она сама?
Этот сон постоянно рушился и собирался заново из грязных лохмотьев мрака, мир менялся вокруг Ганна с такой скоростью, что даже привыкшие глаза молодого человека не могли уследить за всем происходящим. Все было похоже на безумие, монохромное безумие – небо над ним было белым, с черными точками звезд, - орочья кровь на снегу. Нужно идти вперед, нужно успеть быстрее, чем…
У Ганна похолодело внутри, словно он глотнул морозным утром воды из родника. Он знал, о чем нужно вспоминать, и знал, чего нужно остерегаться. Ведьмак сделал первый шаг, и щупальца теней расступились перед ним, придав сну оттенки серого. Он стоял на чем-то неустойчивом, шатком, похожем на мост, прогнивший мост над бездонной пропастью. Тени подчинились его мыслям – и вот под ногами прогибается почерневшее, съеденное термитами дерево досок, а ладони режут жесткие веревочные перила. Нет, не веревочные, из проволоки, из десятков проволочек, каждой из которых был задушен не один человек, эльф и дварф - их призрачные головы подвешены к перилам, и они болтаются, как колокольчики на ветру. Их лица посиневшие, у кого-то высунуты языки, у кого-то страшно закачены глаза, и видно лишь белки, - Ганн отводил взгляд, пока к горлу не подкатила тошнота. Все хуже, чем в прошлый раз.
Шаг, второй, третий уже дается легко, вот он срывается на бег, а впереди его дожидается пропасть. Сердце колотится как бешеное, а когда ты ныряешь вниз – и вовсе готово остановиться от своего беспрерывного бега. Он уже спускался здесь – это следующий уровень сна, где кроются воспоминания – вместе с Акачи, методично их уничтожающего, словно куропаток и оленей в богатом лесу, поедающего их на завтрак, обед и ужин. Он видел его мельком – высоченная фигура, силуэт в вычурной маске и чудовищным серпом, от которого исходило нечто, не принадлежащее даже миру снов.
- Линде! – крикнул Ганн, и его голос отразился эхом, словно здесь были стены. Они и правда были – стены пресловутого лабиринта, материалом для которого были тени, похожие на людей – женщины, мужчины, дети... Они тянулись к нему, что-то шептали, умоляли, просили – все до боли напоминало жуткую и отвратительную Стену Безверующих. Ганн опять сорвался на бег, увидев неясный силуэт впереди, на первом же перекрестке.
- Постой! – крикнул он, видя, что силуэт поворачивается спиной и начинает медленно удаляться.
Женщина резко обернулась, и ведьмак понял, что обознался, - это была не Линдетт, а рыжеволосая эльфийка с большими глазами на худом красивом лице. Края ее простого платья были размыты теневым маревом – ненастоящая, конечно же, как и все во сне, морок, тень, воспоминание…
- Он заберет ее так же, как и Топи забирают то, что принадлежит им. Помешай ему, сын ведьмы, пока он не помешал тебе.
Она исчезла, произнеся свои слова, растворилась в тенях, вернувшись к тому, чем она и являлась.
Ганн не замедлил шага. Направо, налево, прямо, налево…тупик.
- Линде! – снова крикнул он, чувствуя, как начинает нервничать. Пальцы чуть крепче обхватили дугу лука.
- Здесь я! – послышался приглушенный голос откуда-то слева. Ганн опрометчиво бросился в эту сторону, и вязкая тягучая, как смола, тьма поглотила его.
- Так просто попасть в Стену, и так невозможно из нее выбраться, - прошипел грубоватый голос прямо над его ухом. – Смотри-ка, тут есть местечко и для тебя.
Ганн дернулся, - но что-то крепко держало его по рукам и ногам. Будь он в своем сне, или сне врага, он бы разрушил его изнутри, превратил бы в кошмар, от которых просыпаются, захлебываясь криком…но не в этом случае. Неизвестно, что случится, если он попробует разорвать пелену сна. Боялся, что не сможет – этот кошмар был слишком сильный даже для него.
- Опять ты, - прошипел ведьмак, пытаясь продраться сквозь тени. Было трудно дышать, он не видел ничего, кроме мглы перед собой.
- Опять? Ах да, я и забыл, что уже видел тебя, ведьмино отродье. Мне кажется, что ты слишком медленно бежал за нашим Капитаном, - последнее слово следопыт с черным прогнившим сердцем произнес с особой интонацией хриплого презрения, - и наш бесцветный мотылек упорхнул от тебя.
Показалось, что путы немного ослабли, и Ганн попробовал вырваться еще раз, и у него это почти получилось, если бы он не почувствовал ледяные, стальные прикосновения к своим запястьям. Следопыт, вмурованный в стену даже в кошмарах Линде, не хотел его отпускать.
- Ты тоже безверующий, - прохрипели ему на ухо неприятным змеиным шепотом, - Ты останешься здесь. Здесь твое место.
- Ну уж нет, - фыркнул Ганн, звонко рассмеявшись, - застрять в чужом кошмарном сне, да еще и с тобой…Понятно, почему она не выбрала тебя, Бишоп.
- Ты знаешь мое имя, - усмехнулось воспоминание, - Она рассказывала обо мне.
- И слова бы не пикнула, если бы я ее не очаровал. А теперь отпусти меня, тень. Ты останешься гнить здесь один.
Хватка на его руках стала сильнее:
- Черта с два. Попробуй, уйди от божественного решения.
Ганн рванулся еще раз, и почувствовал, как чьи-то руки вытягивают его, с усилием, с ругательствами, но тянут на свободу. Яркий свет бьет в глаза, но это всего лишь серая пелена. Руки оттаскивают его подальше от стены, - казалось, она выпила все его силы. Его бьют по щекам, и затуманившееся зрение проясняется. Ведьмак закашлялся, судорожно хватая ртом воздух, как чуть не утонувший.
- Разбуди меня, - требует Линдетт. Ее глаза потемнели, а рядом с ней – ее любимая призванная тень, с которой она так любит разговаривать в реальности, неясная, как марево, колеблется, почти невидимая, угасающая, слабая.
Лицо следопыта кажется моложе – но это лишь обман зрения. Она помогает ему встать, и Ганн судорожно пытается нащупать ниточку своего сна, чтобы легким переходом оказаться на нейтральной территории.
Вдалеке что-то ослепительно блеснуло, будто звезда упала в бесконечное море.
- Сюда! – Ганн схватил ее за руку, чувствуя мозоли и следы ожогов на ее ладонях.
Сон вокруг них начинает рушиться. Но мост далеко, слишком далеко…
Они сворачивают направо, и Ганн чувствует то же, что и чувствовал в выжженной роще Эшенвуда – тяжелый, душный запах гари и нестерпимый жар, глухое, дикое отчаяние призрака и желание отомстить. Пальцы Линдетт дрогнули, сжав его руку сильнее, и сама эльфийка застыла, как вкопанная.
- Я знаю это место… - непонимающе произнесла она, - но почему…
Ганн осмотрелся, насколько позволял белый дым вокруг них. Это был выжженный лес, даже земля была больше похожа не на землю, а отсыревшие угли. Мертвые громады деревьев, которые когда-то шумели своей листвой, теперь беспомощно простирали страшные руки-ветви вверх, к тому же безмолвному белоснежному небу с черными звездами.
Путь им преградили двое – совсем молодая девушка с короткими рыжими волосами, в дорогих одеждах и украшениях, и молоденькая тифлинг с двумя кинжалами в черном с пурпуром.
Фарлонг напряглась, словно кошка, готовая к прыжку – только не зашипела. Из воздуха материализовались две тонкие короткие сабли – в реальности у нее таких не было, - и приготовилась к бою. Почему она не пробует хотя бы поговорить, как обычно это делает? – удивлялся Ганн, но его мысли прервались молодой волшебницей:
- Так-так-так, - с сарказмом произнесла она, смерив их надменным взглядом. Ведьмак почувствовал, что от нее исходит природная, неуправляемая сила, присущая скорее колдунам, чем волшебникам. Она была сильна…очень сильна, как разрушительная стихия, - Дальше вы не пройдете.
- С какой это стати, Кара? – осведомилась Фарлонг, продолжая холодно смотреть вперед.
- С той, что мы тебя не пустим! – взвизгнула тифлинг, усмехнувшись. У нее был высокий женский голос с быстрым тембром говора, неприятно режущий слух.
Линдетт перехватила сабли поудобнее, тень сзади нее колыхнулась и скользнула вперед, прикрывая хозяйку, и Ганн почувствовал, что сейчас будет жарко.
- Вы не слушали моих указаний, так какого черта я должна слушать ваши?
Кара тряхнула волосами, и диадема на ее голове едва слышно звякнула.
- Ты останешься здесь, - прошипела она, словно вспомнив что-то неприятное, - И он тоже.
Фарлонг пожала плечами.
- Как хотите. Я убила вас один раз, убью и во второй.
И она ринулась вперед, в тот же момент, что и Нишка, а Ганн натянул тонкую тетиву лука. Стрела долетела до колдуньи, читавшей заклинание, но сгорела, словно коснувшись стены огня. Девушка ухмыльнулась.
Пламенная колдунья, чтоб ее, - выругался ведьмак. Ну конечно. Агрессивные, вспыльчивые и очень сильные. Становилось интереснее и опаснее.
Рядом, чуть-чуть впереди, Линдетт сшиблась с полудемоницей. Кинжалы достойно блокировали размашистые удары сабель, и Ганн видел, что Фарлонг даже не пытается играть и сдерживаться с противницей. Удары были настолько сильными, и лезвия так скрежетали друг о друга, что летели искры. Полудемоница была ловкой, увертливой, - соперник как раз под стать опытному следопыту, танцующему с тенями и в тенях.
- Не отвлекайся! – крикнула Фарлонг, не оборачиваясь. И очень вовремя, - Ганн успел заблокировать огненные шары, несущиеся прямо к нему. Какие-то расплавились о вспыхнувший белым серебром ледяной щит, какие-то отскочили, срикошетив прямо в деревья, - огонь поглотил стволы и ветви, словно они были сухие. Пламя было безумного цвета, - красно-оранжевое у основания, оно переходило в сине-черное; оно тянулось ввысь, словно хотело добраться до неба и обрушить его, как обрушиваются вылизанные дочерна огнем стропила над головой.
Кара перехватила посох, и начала читать следующее заклинание. Эх, сюда бы Сафию, - она любит ставить заносчивых учеников на место одним только словом. Или любимой Дезинтеграцией. Но Сафии здесь нет и быть не может, а у Ганна было несколько заклинаний в запасе, нужно было только перехватить инициативу…
Фарлонг наступала и наступала на Нишку, она была сильнее, она была опытнее, она была старше и владела своим оружием искуснее многих. У нее сильная воля, иначе Основательница ее бы не выбрала, у нее - то хладнокровие и упорство, которое есть у тех, кому нечего терять. Удары сыпались один за другим, демоница лишь защищалась, яростно шипя и ругаясь. Призрачные огоньки леса носились вокруг них, туман скрывал их от взора, заклинания магов сыпались и сталкивались друг с другом, - лед и слепящие молнии со стороны Ганна, и пожирающее все пламя, - со стороны колдуньи.
Силы были не равны. В конце концов, они же всего лишь тени тех, кем они когда-то были.
Ганн отвлек свою противницу ледяным ливнем, и пока та защищалась от него, пустил стрелу в демоницу. Выстрел был не смертельный – стрела прошила плечо насквозь, пробив кожаный доспех, и все вокруг раны быстро сковывалось льдом. Нишка вскрикнула от боли. Ведьмак знал, каково это – когда-то давно его самого, глупого, вспыльчивого и неопытного, так едва не подстрелили…
Тень-защитник Фарлонг метнулась вперед, и схватила своими длинными лапами-руками горло демоницы. Та рефлекторно упала на колени и назад, кинжалы выпали из ее рук, - она пыталась освободить смертельную хватку на своей шее. Это было поражение. Короткий росчерк лезвиями крест-накрест – и демоница просто растворяется в воздухе черной пылью, без предсмертных слов, без предсмертных проклятий.
Линдетт поворачивается к Каре. Та отступает на пару шагов назад, но уходить не собирается.
- Я же говорила… - начала эльфийка. Ее дыхание было чуть сбивчивым, но на лице не было ни единого проблеска эмоций, - Я убила вас один раз, и во второй это будет сделать проще. Меньше угрызений совести.
Колдунья ничего не ответила, лишь взмахнула той рукой, которой держала посох. Ганн понял, что дело плохо – он узнал это заклинание, конечно же, - это было одно из любимых заклинаний Сафии, ее любимый ответ всем врагам.
Дезинтеграция. Полное уничтожение, а вкупе с природной силой колдуньи, от Линдетт может остаться лишь горстка пепла. Если попадет – конец.
Соображать нужно было быстро. У него не осталось в арсенале защитных заклинаний, которые можно направить на спутницу. Почему она не пытается отбежать?
Линде дернулась, но не смогла сделать ни шагу, - корни деревьев, эти дьявольские живые черные змейки обвили ее ноги, не давая пошевелится. Они тянули за собой, вниз, в промерзлую, припорошенную снегом землю.
Небо озарилось вспышкой.
- Ты забыла, - язвительно произнесла колдунья, вздергивая подбородок, - это не твоя территория. Попрощайся с собой.
Ганн не мог объяснить, что происходило в следующие секунды, - его тело двигалось само по себе, губы сами читали заклинание, своим сознанием он тянулся к силе, чья власть простирается далеко за пределы снов. Он подбежал к Линдетт, оказавшись перед ней, закрывая ее собой, словно щитом. Вокруг него материализовывались духи, правильным полукругом прозрачных фигур, они выли, рычали и стонали, вырванные из полудремы вечного сна.
Глаза Линдетт ошеломленно расширились.
Заклинание разбилось о них, послышался дикий рев десятков телторов, которых рвет на части убийственное проклятие. Оно пожирало их призрачные тела, разлеталось искрами и горячим сухим ветром. Отдача была настолько сильной, что повалило горевшие деревья на несколько десятков метров. Сквозь шум Ганн расслышал, как колдунья выкрикивает еще одно заклинание, не менее опасное.
- Ты освободилась? – он повернулся к Линдетт, которая смогла перерезать корни, и смотрела на него с удивлением. – Нам нужно бежать. Второй раз я не смогу вызвать столько духов!..
Линдетт кивнула, и тут же вскинула голову к небу, прикрыв глаза рукой.
- Это метеоритный дождь! – выкрикнул ведьмак сквозь ветер.
Поле боя превращалось в ад. Первые метеориты падали, оставляя невредимой свою хозяйку, но более крупные были впереди.
Если они не закончат бой сейчас, то их просто уничтожат.
Ганн и Линдетт ринулись вперед, уклоняясь от метеоритов, разделяясь и атакуя Кару сквозь гибельный дождь. Они атаковали вместе, с разных сторон, - вслед за метательными кинжалами летели молнии и ледяные иглы, колдунья уклонялась, выстраивала вокруг себя стены огня, и отвечала им новыми заклинаниями. Метеориты все падали и падали, Ганн снова пускал стрелы в ход, призывал сильнейшую грозу, останавливающую метеориты. Деревья со стоном валились и их горящие стволы преграждали путь, но они все равно медленно и верно продвигались к своей цели. Линдетт достигла Кары первой, - вокруг нее мерцало теневое марево, мешающее волшебнице попасть по ней. Заклинания больше нельзя было произнести, посох сломался при первом же ударе сабель, и Кара подняла руки, сдаваясь:
- Подожди, Фарлонг!..
Но Фарлонг не любила ждать, и следующим росчерком бой был окончен.
Огонь начал утихать, угли продолжали шипеть под дождем, а эльфийка убрала сабли в ножны, висящие по бокам. От леса мало что осталось – он был уничтожен огнем, а тяжелый душный дым щипал глаза и застилал все вокруг подобно туману.
Ганн убрал лук за спину и подошел к следопыту.
- Все в порядке, - отозвалась она на его немой вопрос. – Я не хочу здесь находиться, пойдем отсюда?
Ведьмак кивнул, и они продолжили свой путь через лес. Линдетт, казалось, знала дорогу, и шла уверенно и бесшумно.
- Ты знаешь, куда мы идем? – наконец спросил ее Ганн после получасовой ходьбы. В реальном мире прошло не больше минуты, ну может, двух.
- Тише. Впереди кто-то есть.
Лес закончился, и впереди блеснула вода. Они вышли на берег небольшого озера посреди пустоты. По его берегам в огромном количестве цвели красные тюльпаны и маки, их было так много, что казалось, что берега омыты кровью.
На том берегу стояло три фигуры – тонкий, худощавый эльф в черной мантии, бородатый дворф в полных доспехах и чернокнижник с сияющими татуировками, которого они видели на плане Фугу. Дворф приветственно махнул им рукой, и его голос эхом прокатился по пустоте.
- Малышка, сюда!
Линдетт помедлила, и убрала руку с ножен. Она не чувствовала опасности, и Ганн тоже.
Далеко впереди, за троицей, обрисовалась лестница, ведущая прямо в небо. Им нужно было на эту лестницу, именно она выведет их отсюда.
Линдетт сделала первый шаг в воду, намереваясь или переплыть, или перейти озеро вброд. Едва она коснулась зеркальной поверхности, как прозрачная вода почернела и забурлила, а три фигуры исчезли. Лишь маки и тюльпаны продолжали лениво колыхаться на слабом ветру.
И сноходец понял, что они попали.
выкладываю пока небольшой кусочек сюда. хочу впечатлений и указания слабых моментов - я не играл в нвн уже 10 месяцев ХДД с меня печеньки и лучи обожания)
Фэндом:Neverwinter Nights 2 MotB
Название: Finish it
Автор: Вайр
Бета: вакантно
Таймлайн: Маска Предателя, план Фугу
Жанр: angst, psycho, dark, deathfic
Рейтинг: PG-13, может R
Саммари: Возможный вариант развития событий Маски.
Статус: черновой вариант, в процессе
Дисклеймер: Обсидиан
Размещение: запрещено
Ничто не вечно.
Надпись на воротах Тэйской академии
Надпись на воротах Тэйской академии
"Наша сказка закончилась бездарным концом" (с)…Впоследствии он понял, что они просчитались с самого начала.
Как только они прошли сквозь Врата Предателя, жадно поглотившего их оранжево-коралловой вспышкой, и выкинувшего прямо на серую безжизненную пустошь, Линдетт показалось, что она ослепла. Здесь не было других цветов, кроме оттенков серого и красного: стального цвета небо, на котором не было даже признаков облаков, две башенки-громады огромных ворот, виднеющихся впереди, из гладкого, но древнего камня. Не было смысла любоваться архитектурой – ее здесь просто не было. Лишь шпили каких-то зданий моляще царапали серое полотно-саван над головой.
Она услышала, как позади нее Сафия шумно, прерывисто вздохнула, в несколько приемов, словно у нее внезапно сократился поток кислорода, а Ганн зашипел от боли, ругаясь на грубоватом языке рашеми. Каэлин поднесла руку к голове, нахмурив тонкие белые брови, и коснулась пальцами виска.
Фарлонг обернулась – тяжелая ткань черного подбитого мехом плаща чуть зашуршала, - и безразличным взглядом воззрилась на спутников.
- Все в порядке?
- Да, исключая тот неловкий момент, что мне на горло надели невидимую удавку, - попытался отшутиться Ганн, изящным движением отбрасывая серебристо-седую челку назад. Никто и не сомневался, что он репетировал этот жест перед зеркалом.
- В первый раз могу с тобой согласиться, - сдавленно прокашлялась волшебница, тяжело опираясь на резной посох с набалдашником из прозрачно-призрачного топаза, стоивший, наверное, целое состояние, - ощущение не из приятных.
Каэлин пожала плечами.
- Мы на плане Фугу, друзья, - произнесла она, смотря куда-то вдаль, - Мы в царстве Келемвора, и потоки магии здесь слишком малы, чтобы нас подпитывать. Заклинания то и дело будут срываться.
Линдетт чуть напряглась. Она перевела тяжелый взгляд бесцветных глаз на Каэлин.
- Почему ты говоришь об этом только сейчас? В нашей компании лишь один способен вести бой без помощи магии. Как ты предлагаешь действовать в такой ситуации?
Жрица, казалось, была в некотором смятении. Ее крылья чуть дернулись.
- Я думала, вы знаете, куда идете.
- Так-так, женская перепалка – это всегда интересно, но крайне утомительно для моих измученных усталостью глаз, - Ганн подошел к ним, держа лук в правой руке, - И, знаете, мне кажется, что вон та колоритная парочка около ворот ждет именно нас.
Фарлонг не хотела оборачиваться – она чувствовала прожигающие взгляды на своей спине, и не имела никакого желания объяснять, что она никакой не Предатель. Ждали ведь именно его.
Ее никто уже не ждет. Возможно, и Шевараш не примет ее в свои холодные объятия. Перебежчицу, такую же, как и Каэлин.
- Ганн прав, - Сафия все еще опиралась на посох, но, казалось, ей было легче, - Мы не можем терять времени. А магия…ко всему можно привыкнуть. В Затопленном Городе было хуже.
Фарлонг хмыкнула себе под нос и отвернулась. Она не видела, что Каэлин бросила почти благодарный взгляд на Ганна – у Фарлонг был скверный мрачный характер, с которым совладать мог только тот, который может уболтать любого духа. Парень-из-грез улыбнулся – чуть прищурив ярко-зеленые глаза и приподняв уголки губ.
- Пошли, - скомандовала предводитель, и, не дожидаясь ответа, начала аккуратно спускаться по иссушенному тысячелетиями и пыльным ветром склону.
Сафия посмотрела на сына ведьмы, который, казалось, о чем-то раздумывал. Он перехватил ее взгляд, и она едва заметно ему кивнула. Ганн ускорил шаг, и в несколько секунд догнал фигурку в черно-зеленом. Линдетт целеустремленно смотрела вперед, даже не обратив на него ни малейшего внимания. Стоило так распинаться перед Вратами, раздраженно подумал ведьмак, - такие, как она, навсегда останутся ледышками даже под ярким солнцем.
- Сама-то как? – спросил он, надеясь услышать ответ.
- Я иду на самоубийство, пытаясь спасти свою душу, потому что ничего другого мне не остается, - фыркнула Фарлонг, не сбавляя шага, - Как еще я могу себя чувствовать?
Ганн забежал чуть вперед и заставил ее остановиться, взяв за плечи, смотря прямым взглядом в глаза. Он был выше, поэтому приходилось чуть склонить голову. На ее измотанном марш-бросками лице не отражалось уже ничего. Казалось, во время их первой встречи – в Мулсантирской тюрьме – она была гораздо более живой, чем сейчас.
- Пусть это будет самоубийством, - понизив голос, произнес он, - Но мы сделаем это. И у нас получится.
Линдетт отвела взгляд и поджала тонкие губы.
- Мне бы твою уверенность, - пробормотала она и высвободилась из его полуобъятий, - пойдем, будем развязывать священную войну.
Ганн позволил Фарлонг чуть удалиться, кинув ей вслед:
- Она тебе нужна, война?
Каэлин и Сафия шли на десяток метров позади. Ганн и не заметил, что они так оторвались. Алое одеяние Красной Волшебницы казалось пятном крови на сером холсте спуска.
Фарлонг пожала плечами:
- Она тебе тоже нужна, если не хочешь попасть в Стену.
- Мы говорим не обо мне, хотя я не верю, что произношу это, - хмыкнул Ганн, скривив губы в ухмылке, оставаясь при этом совершенно серьезным. – Мы говорим о тебе.
Повисла пауза. Мертвая тишина глушила все звуки, словно они погрузились в зыбучие пески с головой. Линдетт думала над ответом, Ганн ждал его. Удавка на шее мешала дышать, невидимый обруч стискивал голову – как же он будет творить заклинания?
- Мне все равно, - ответила наконец Фарлонг. – Я устала от всего и хочу уже с этим покончить.
Сказав это, она пошла вперед, к воротам. Ведьмак шел чуть поодаль, отставая лишь на пару шагов.
…Бои давались сложно, и лишь у Каэлин было приподнятое настроение, даже несмотря на то, что им пришлось убить ее друзей. Она оправдывала это тем, что во имя великой цели можно пожертвовать всем, и это как раз был именно тот случай. Сафия тяжело, но глубоко и ровно дышала, не давая своему разуму терять концентрацию, а Ганн наблюдал за тем, как Фарлонг разговаривает за подоспевшим к воротам чернокнижником. Они спасли его в Академии, вернув душу, и было видно, что их предводитель относится к нему с уважением и даже ноткой почтения. Они о чем-то долго разговаривали, но Ганн не слышал даже обрывков разговора. В конце концов, Линдетт кивнула, и, выпив какое-то из своих зелий, вернулась к ним.
- Мы идем к Раммаку, - произнесла она с ходу, и Ганн увидел, что в ее глазах появилось что-то пугающе-отчаянное, почти безумное, - а потом нам нужен будет Кодекс Обреченных.
- Я знаю, где он находится, - сказала Каэлин, прикрепляя булаву за пояс, - Но почему к Раммаку, а не сразу в Базилику?
- Я бы не доверяла этому созданию, - кивнула Сафия.
Линдетт чуть прищурилась, но даже этот прищур не придавал живости ее лицу:
- А кто сказал, что я ему доверяю? Идем, у нас каждая секунда на счету.
У нас? Или ты имела в виду «у меня»? – мимолетно промелькнувшая мысль показалась Ганну несколько пугающей, но он не мог отделаться от дурного предчувствия, что все, что Фарлонг пытается для себя сделать – бесполезно. Вот он, образец своенравного западного героя, - с горькой усмешкой думал он, не отрывая взгляда от идущей впереди фигуры. Тонкая, угловатая, иссушенная проклятием и скрываемым страхом, ссутулившаяся под тяжестью артефакта за спиной – Мечом Гит, - она совершенно не походила ни на того героя, о котором он слышал в шепотке духов Рашемена.
- Смотрите, - волшебница вдруг остановилась и присела на корточки, опираясь на посох, словно столетняя старуха. С какой-то стороны так и было, - Неужели здесь что-то может расти?
Ганн обернулся. Слабое, как у умирающего, дыхание ветра чуть тронуло его скулы шершавым прикосновением. Сафия рассматривала примятый Линдетт стебелек с распустившимся цветком мака, такого же алого, как и одежды волшебницы.
- Это странно, - произнесла Каэлин, чуть нахмурив тонкие брови, - На плане Фугу…
- Это просто цветок, - раздраженно отозвалась Фарлонг, даже не обернувшись, - Вы как малые дети на выгуле. Пошли.
Голубка горделиво и слегка надменно вздернула подбородок, показывая свое отношение к Фарлонг, а ведьмак подал руку Сафии – та казалась совершенно беспомощной в этой мертвой пустыне с одним-единственным примятым цветком, таким же красным, как и ее одежды.
- Держись рядом, - шепнул он ей, и поймал ее удивленный взгляд. Конечно, он знал, как она к нему относится, но для того чтобы здесь выжить, ей придется переступить через свою нелюбовь к «ярмарочным лгунам». Тем более, что он несколько раз спасал ей жизнь, доказав тем, что на него можно положиться.
Мощеная дорога привела их в заброшенный город. Да и был он хоть когда-нибудь населен? Фарлонг он казался похожим на какой-то квартал Невервинтера, Сафия могла сравнить его с тэйскими поселениями, но правы не были ни та, ни другая. На пустынных безлюдных улицах, где гулял мертвый сухой ветер, шли бои между паладинами Келемвора и бессмертными воинами Раммака, больше похожими на толпу неорганизованных зомби, чем на войско.
Компания странных путешественников не искала битвы, но прорываться в хранилища, где пылятся и рассыпаются от времени бесценные во всех Мирах фолианты, было необходимо. Паладины Келемвора, в доспехах из тусклого металла и лазурными плащами, умирали не как души, но как люди. У них не шла кровь, но их предсмертные вопли и проклятия какофоническим звоном отдавались в ушах. Линдетт перехватывала сабли поудобнее, и какими-то отчаянными рывками кидалась в самую гущу битвы. Ганн прикрывал ее – заклятиями, отдача от которых была просто непомерной, и верными стрелами, бьющими в цель. Каэлин сражалась спиной к спине вместе с Фарлонг, забывая обо всех своих стычках с ней, готовая идти до самого конца – ради спасения и ради великой цели. Сафия тоже неплохо справлялась – она была достаточно опытной волшебницей с тремя душами в одном теле, чтобы ее заклинания не срывались. Но за это была своя цена, - даже после простого огненного шара женщину сгибало в кашле, настолько сильном, что могло показаться, что она вот-вот выкашляет свои легкие. Она держалась молодцом, эта Сафия, хотя ей было тяжелее всех. Понимая свою слабость, она держалась рядом с Ганном, к которому никто не мог подойти ближе, чем на пятнадцать шагов.
Они зашли в хранилище, где их одиноко ждала жрица в грубых одеждах грязно-песочного цвета, держа в руках один из нужных фолиантов.
- Нет! Ты ни за что его не получишь! – выкрикнула она, готовая биться против четверых до своей второй смерти.
Линдетт поморщилась – уж слишком громко та кричала. На остро очерченной скуле алел глубокий кровоточащий порез – пустяковая рана, но залечить не помешало бы.
- Иди отсюда, пока мое терпение не лопнуло, - Фарлонг сделала неопределенный жест рукой, указывая на выход.
- То есть как? – оторопела женщина, прижав к себе фолиант еще крепче, - того гляди, развалится. – Ты просто отпустишь меня? Ты же служишь Раммаку, ты же…
- Какую часть из моей фразы ты не поняла? – устало проговорила Линдетт, смотря на нее пустым взглядом, словно женщины и не существовало, - Свободна. Вали, и смотри, чтобы черепушка и его слуги тебя не поймали.
Жрица что-то пролепетала и выбежала из хранилища, но Фарлонг этого уже не видела. Она бессильно осела на пол – выдержка отказывала ей. Сабли жалко лязгнули о поверхность каменного пола и выпали из рук в тонких перчатках, а черноволосая с проседью голова опустилась. Лезвие клинка за спиной мягко засветилось, призрачно, мертво, будто вытягивая жизненные силы.
Все трое неподдельно встревожено кинулись к следопыту.
Нужно убрать этот клинок подальше от нее, - подумали Сафия и Ганнаев одновременно, не догадываясь о схожести своих мыслей. Каэлин прощупывала пульс на запястье эльфийки и беззвучно считала удары сердца. Ганн решительным жестом вытащил меч Гит, закрепленный ремнями за спиной Фарлонг, и отбросил его как можно дальше. Меч оказался непомерно тяжелым, а ладони даже сквозь перчатки обдало жаром, на секунду парализовав пальцы.
- Линдетт, что с тобой? Это Акачи? – Сафия схватила Фарлонг за руку, но та, конечно же, не пошевелилась. Каэлин начала читать заклинание, чтобы привести в чувство следопыта, но Ганн преграждающим жестом ладони остановил ее:
- Стой. Все в порядке, она просто спит.
- Спит? Сейчас, когда мы уже так близко? Как можно спать? – Каэлин была настолько сильно удивлена, что даже в ее обычно спокойном голосе появились какие-то звенящие нотки.
Ганн нахмурился, так, что между бровями залегла глубокая складочка. Он был осведомлен, сколько суток не спала их предводитель. Проникнуть в ее сны он не мог уже несколько дней, может, и целую неделю. «Я не должна спать, я не должна спать», - стучало в его мозгу шепотом-мантрой. Сейчас это прекратилось, и в разуме без голоса Линдетт стояла звенящая тишина. Слышала ли она его мысли так же четко и ясно, как он слышал ее?
Мать была не права, - не какофония голосов и звуков сводит с ума.
- Не произойдет ничего страшного, если мы дадим ей вздремнуть часик-другой, - рационально заметила Сафия, кивнув на плотно закрытую дверь, - Снаружи тихо.
Ганн кивнул, и сел рядом с Фарлонг.
- Разбудите меня, если что-то пойдет не так, - быстро произнес он, доставая из кармана бутылочку сонного зелья.
Сафия гневно на него посмотрела, сверкнув карими глазами с болотно-зеленой окаймовкой:
- Только не сейчас, Ганн!
- Ты ничего не смыслишь во снах, о прекрасная чародейка, - ведьмак вытащил пробку с негромким звуком, и продолжил без тени иронии и шутки, - Ее нельзя оставлять совершенно одну.
- Я посторожу вход, - поднялась Каэлин с видом «разбирайтесь сами», - Сафия, тебе тоже не помешало бы немного отдохнуть и восстановить силы.
Волшебница кивнула и сцепила ухоженные руки в замок, не спуская глаз с Ганна. Ее посох был прислонен рядом – прямо к книжному стеллажу.
- Что с ней не так? Почему нельзя оставлять ее сны самой себе? – тихо спросила она, совершенно сбитая с толку. Сафия, девочка Сафия, такая правильная и логичная, такая…начисто лишенная воображения, что ее сны смотреть было тошно – слишком они были похожи на реальность, обыденную, муторную и скучную – ту, которую Ганн ненавидел всей душой и сердцем.
Ведьмак залпом выпил зелье и чуть скривился от неприятного травяного привкуса, и прикрыл глаза:
- Потому что во снах она не одна.
***
Сафия что-то говорила, но он уже не слышал. Он легко и привычно поймал это мимолетное состояние между сном и явью, нашел тонкую ниточку-дорожку рядом с собой и приоткрыл невидимый призрачный полог, ведущий в соседний сон.
…Его едва не сбило с ног, - настолько ошеломляюще живой была тьма вокруг него. Она тянулась к нему, вилась вокруг ног, как февральская поземка, пыталась обвиться вокруг его рук и заглянуть ему в глаза своими выколотыми провалами. Здесь дул ветер, сильный, шквальный, он мешал идти, подталкивал его то назад, то вперед, и в этом ветре слышался и безумный ведьмин смех, и рычание десяти зверей Малара, дикое начало любого существа, пусть даже невидимого, пусть даже придуманного воспаленным мозгом, надломленной Акачи и Мечом Гит волей Фарлонг.
Ганн знал, чего ему ждать – он прекрасно все запомнил с прошлых разов, когда еле уносил ноги, позорно для самого себя. Сны Линдетт были похожи на лабиринт – сейчас этот лабиринт был полон теней, теней, таивших и Акачи, и мертвый ветер, воспоминания и саму Линдетт. Тюрьмой ее подсознания был именно лабиринт. Только где она сама?
Этот сон постоянно рушился и собирался заново из грязных лохмотьев мрака, мир менялся вокруг Ганна с такой скоростью, что даже привыкшие глаза молодого человека не могли уследить за всем происходящим. Все было похоже на безумие, монохромное безумие – небо над ним было белым, с черными точками звезд, - орочья кровь на снегу. Нужно идти вперед, нужно успеть быстрее, чем…
У Ганна похолодело внутри, словно он глотнул морозным утром воды из родника. Он знал, о чем нужно вспоминать, и знал, чего нужно остерегаться. Ведьмак сделал первый шаг, и щупальца теней расступились перед ним, придав сну оттенки серого. Он стоял на чем-то неустойчивом, шатком, похожем на мост, прогнивший мост над бездонной пропастью. Тени подчинились его мыслям – и вот под ногами прогибается почерневшее, съеденное термитами дерево досок, а ладони режут жесткие веревочные перила. Нет, не веревочные, из проволоки, из десятков проволочек, каждой из которых был задушен не один человек, эльф и дварф - их призрачные головы подвешены к перилам, и они болтаются, как колокольчики на ветру. Их лица посиневшие, у кого-то высунуты языки, у кого-то страшно закачены глаза, и видно лишь белки, - Ганн отводил взгляд, пока к горлу не подкатила тошнота. Все хуже, чем в прошлый раз.
Шаг, второй, третий уже дается легко, вот он срывается на бег, а впереди его дожидается пропасть. Сердце колотится как бешеное, а когда ты ныряешь вниз – и вовсе готово остановиться от своего беспрерывного бега. Он уже спускался здесь – это следующий уровень сна, где кроются воспоминания – вместе с Акачи, методично их уничтожающего, словно куропаток и оленей в богатом лесу, поедающего их на завтрак, обед и ужин. Он видел его мельком – высоченная фигура, силуэт в вычурной маске и чудовищным серпом, от которого исходило нечто, не принадлежащее даже миру снов.
- Линде! – крикнул Ганн, и его голос отразился эхом, словно здесь были стены. Они и правда были – стены пресловутого лабиринта, материалом для которого были тени, похожие на людей – женщины, мужчины, дети... Они тянулись к нему, что-то шептали, умоляли, просили – все до боли напоминало жуткую и отвратительную Стену Безверующих. Ганн опять сорвался на бег, увидев неясный силуэт впереди, на первом же перекрестке.
- Постой! – крикнул он, видя, что силуэт поворачивается спиной и начинает медленно удаляться.
Женщина резко обернулась, и ведьмак понял, что обознался, - это была не Линдетт, а рыжеволосая эльфийка с большими глазами на худом красивом лице. Края ее простого платья были размыты теневым маревом – ненастоящая, конечно же, как и все во сне, морок, тень, воспоминание…
- Он заберет ее так же, как и Топи забирают то, что принадлежит им. Помешай ему, сын ведьмы, пока он не помешал тебе.
Она исчезла, произнеся свои слова, растворилась в тенях, вернувшись к тому, чем она и являлась.
Ганн не замедлил шага. Направо, налево, прямо, налево…тупик.
- Линде! – снова крикнул он, чувствуя, как начинает нервничать. Пальцы чуть крепче обхватили дугу лука.
- Здесь я! – послышался приглушенный голос откуда-то слева. Ганн опрометчиво бросился в эту сторону, и вязкая тягучая, как смола, тьма поглотила его.
- Так просто попасть в Стену, и так невозможно из нее выбраться, - прошипел грубоватый голос прямо над его ухом. – Смотри-ка, тут есть местечко и для тебя.
Ганн дернулся, - но что-то крепко держало его по рукам и ногам. Будь он в своем сне, или сне врага, он бы разрушил его изнутри, превратил бы в кошмар, от которых просыпаются, захлебываясь криком…но не в этом случае. Неизвестно, что случится, если он попробует разорвать пелену сна. Боялся, что не сможет – этот кошмар был слишком сильный даже для него.
- Опять ты, - прошипел ведьмак, пытаясь продраться сквозь тени. Было трудно дышать, он не видел ничего, кроме мглы перед собой.
- Опять? Ах да, я и забыл, что уже видел тебя, ведьмино отродье. Мне кажется, что ты слишком медленно бежал за нашим Капитаном, - последнее слово следопыт с черным прогнившим сердцем произнес с особой интонацией хриплого презрения, - и наш бесцветный мотылек упорхнул от тебя.
Показалось, что путы немного ослабли, и Ганн попробовал вырваться еще раз, и у него это почти получилось, если бы он не почувствовал ледяные, стальные прикосновения к своим запястьям. Следопыт, вмурованный в стену даже в кошмарах Линде, не хотел его отпускать.
- Ты тоже безверующий, - прохрипели ему на ухо неприятным змеиным шепотом, - Ты останешься здесь. Здесь твое место.
- Ну уж нет, - фыркнул Ганн, звонко рассмеявшись, - застрять в чужом кошмарном сне, да еще и с тобой…Понятно, почему она не выбрала тебя, Бишоп.
- Ты знаешь мое имя, - усмехнулось воспоминание, - Она рассказывала обо мне.
- И слова бы не пикнула, если бы я ее не очаровал. А теперь отпусти меня, тень. Ты останешься гнить здесь один.
Хватка на его руках стала сильнее:
- Черта с два. Попробуй, уйди от божественного решения.
Ганн рванулся еще раз, и почувствовал, как чьи-то руки вытягивают его, с усилием, с ругательствами, но тянут на свободу. Яркий свет бьет в глаза, но это всего лишь серая пелена. Руки оттаскивают его подальше от стены, - казалось, она выпила все его силы. Его бьют по щекам, и затуманившееся зрение проясняется. Ведьмак закашлялся, судорожно хватая ртом воздух, как чуть не утонувший.
- Разбуди меня, - требует Линдетт. Ее глаза потемнели, а рядом с ней – ее любимая призванная тень, с которой она так любит разговаривать в реальности, неясная, как марево, колеблется, почти невидимая, угасающая, слабая.
Лицо следопыта кажется моложе – но это лишь обман зрения. Она помогает ему встать, и Ганн судорожно пытается нащупать ниточку своего сна, чтобы легким переходом оказаться на нейтральной территории.
Вдалеке что-то ослепительно блеснуло, будто звезда упала в бесконечное море.
- Сюда! – Ганн схватил ее за руку, чувствуя мозоли и следы ожогов на ее ладонях.
Сон вокруг них начинает рушиться. Но мост далеко, слишком далеко…
Они сворачивают направо, и Ганн чувствует то же, что и чувствовал в выжженной роще Эшенвуда – тяжелый, душный запах гари и нестерпимый жар, глухое, дикое отчаяние призрака и желание отомстить. Пальцы Линдетт дрогнули, сжав его руку сильнее, и сама эльфийка застыла, как вкопанная.
- Я знаю это место… - непонимающе произнесла она, - но почему…
Ганн осмотрелся, насколько позволял белый дым вокруг них. Это был выжженный лес, даже земля была больше похожа не на землю, а отсыревшие угли. Мертвые громады деревьев, которые когда-то шумели своей листвой, теперь беспомощно простирали страшные руки-ветви вверх, к тому же безмолвному белоснежному небу с черными звездами.
Путь им преградили двое – совсем молодая девушка с короткими рыжими волосами, в дорогих одеждах и украшениях, и молоденькая тифлинг с двумя кинжалами в черном с пурпуром.
Фарлонг напряглась, словно кошка, готовая к прыжку – только не зашипела. Из воздуха материализовались две тонкие короткие сабли – в реальности у нее таких не было, - и приготовилась к бою. Почему она не пробует хотя бы поговорить, как обычно это делает? – удивлялся Ганн, но его мысли прервались молодой волшебницей:
- Так-так-так, - с сарказмом произнесла она, смерив их надменным взглядом. Ведьмак почувствовал, что от нее исходит природная, неуправляемая сила, присущая скорее колдунам, чем волшебникам. Она была сильна…очень сильна, как разрушительная стихия, - Дальше вы не пройдете.
- С какой это стати, Кара? – осведомилась Фарлонг, продолжая холодно смотреть вперед.
- С той, что мы тебя не пустим! – взвизгнула тифлинг, усмехнувшись. У нее был высокий женский голос с быстрым тембром говора, неприятно режущий слух.
Линдетт перехватила сабли поудобнее, тень сзади нее колыхнулась и скользнула вперед, прикрывая хозяйку, и Ганн почувствовал, что сейчас будет жарко.
- Вы не слушали моих указаний, так какого черта я должна слушать ваши?
Кара тряхнула волосами, и диадема на ее голове едва слышно звякнула.
- Ты останешься здесь, - прошипела она, словно вспомнив что-то неприятное, - И он тоже.
Фарлонг пожала плечами.
- Как хотите. Я убила вас один раз, убью и во второй.
И она ринулась вперед, в тот же момент, что и Нишка, а Ганн натянул тонкую тетиву лука. Стрела долетела до колдуньи, читавшей заклинание, но сгорела, словно коснувшись стены огня. Девушка ухмыльнулась.
Пламенная колдунья, чтоб ее, - выругался ведьмак. Ну конечно. Агрессивные, вспыльчивые и очень сильные. Становилось интереснее и опаснее.
Рядом, чуть-чуть впереди, Линдетт сшиблась с полудемоницей. Кинжалы достойно блокировали размашистые удары сабель, и Ганн видел, что Фарлонг даже не пытается играть и сдерживаться с противницей. Удары были настолько сильными, и лезвия так скрежетали друг о друга, что летели искры. Полудемоница была ловкой, увертливой, - соперник как раз под стать опытному следопыту, танцующему с тенями и в тенях.
- Не отвлекайся! – крикнула Фарлонг, не оборачиваясь. И очень вовремя, - Ганн успел заблокировать огненные шары, несущиеся прямо к нему. Какие-то расплавились о вспыхнувший белым серебром ледяной щит, какие-то отскочили, срикошетив прямо в деревья, - огонь поглотил стволы и ветви, словно они были сухие. Пламя было безумного цвета, - красно-оранжевое у основания, оно переходило в сине-черное; оно тянулось ввысь, словно хотело добраться до неба и обрушить его, как обрушиваются вылизанные дочерна огнем стропила над головой.
Кара перехватила посох, и начала читать следующее заклинание. Эх, сюда бы Сафию, - она любит ставить заносчивых учеников на место одним только словом. Или любимой Дезинтеграцией. Но Сафии здесь нет и быть не может, а у Ганна было несколько заклинаний в запасе, нужно было только перехватить инициативу…
Фарлонг наступала и наступала на Нишку, она была сильнее, она была опытнее, она была старше и владела своим оружием искуснее многих. У нее сильная воля, иначе Основательница ее бы не выбрала, у нее - то хладнокровие и упорство, которое есть у тех, кому нечего терять. Удары сыпались один за другим, демоница лишь защищалась, яростно шипя и ругаясь. Призрачные огоньки леса носились вокруг них, туман скрывал их от взора, заклинания магов сыпались и сталкивались друг с другом, - лед и слепящие молнии со стороны Ганна, и пожирающее все пламя, - со стороны колдуньи.
Силы были не равны. В конце концов, они же всего лишь тени тех, кем они когда-то были.
Ганн отвлек свою противницу ледяным ливнем, и пока та защищалась от него, пустил стрелу в демоницу. Выстрел был не смертельный – стрела прошила плечо насквозь, пробив кожаный доспех, и все вокруг раны быстро сковывалось льдом. Нишка вскрикнула от боли. Ведьмак знал, каково это – когда-то давно его самого, глупого, вспыльчивого и неопытного, так едва не подстрелили…
Тень-защитник Фарлонг метнулась вперед, и схватила своими длинными лапами-руками горло демоницы. Та рефлекторно упала на колени и назад, кинжалы выпали из ее рук, - она пыталась освободить смертельную хватку на своей шее. Это было поражение. Короткий росчерк лезвиями крест-накрест – и демоница просто растворяется в воздухе черной пылью, без предсмертных слов, без предсмертных проклятий.
Линдетт поворачивается к Каре. Та отступает на пару шагов назад, но уходить не собирается.
- Я же говорила… - начала эльфийка. Ее дыхание было чуть сбивчивым, но на лице не было ни единого проблеска эмоций, - Я убила вас один раз, и во второй это будет сделать проще. Меньше угрызений совести.
Колдунья ничего не ответила, лишь взмахнула той рукой, которой держала посох. Ганн понял, что дело плохо – он узнал это заклинание, конечно же, - это было одно из любимых заклинаний Сафии, ее любимый ответ всем врагам.
Дезинтеграция. Полное уничтожение, а вкупе с природной силой колдуньи, от Линдетт может остаться лишь горстка пепла. Если попадет – конец.
Соображать нужно было быстро. У него не осталось в арсенале защитных заклинаний, которые можно направить на спутницу. Почему она не пытается отбежать?
Линде дернулась, но не смогла сделать ни шагу, - корни деревьев, эти дьявольские живые черные змейки обвили ее ноги, не давая пошевелится. Они тянули за собой, вниз, в промерзлую, припорошенную снегом землю.
Небо озарилось вспышкой.
- Ты забыла, - язвительно произнесла колдунья, вздергивая подбородок, - это не твоя территория. Попрощайся с собой.
Ганн не мог объяснить, что происходило в следующие секунды, - его тело двигалось само по себе, губы сами читали заклинание, своим сознанием он тянулся к силе, чья власть простирается далеко за пределы снов. Он подбежал к Линдетт, оказавшись перед ней, закрывая ее собой, словно щитом. Вокруг него материализовывались духи, правильным полукругом прозрачных фигур, они выли, рычали и стонали, вырванные из полудремы вечного сна.
Глаза Линдетт ошеломленно расширились.
Заклинание разбилось о них, послышался дикий рев десятков телторов, которых рвет на части убийственное проклятие. Оно пожирало их призрачные тела, разлеталось искрами и горячим сухим ветром. Отдача была настолько сильной, что повалило горевшие деревья на несколько десятков метров. Сквозь шум Ганн расслышал, как колдунья выкрикивает еще одно заклинание, не менее опасное.
- Ты освободилась? – он повернулся к Линдетт, которая смогла перерезать корни, и смотрела на него с удивлением. – Нам нужно бежать. Второй раз я не смогу вызвать столько духов!..
Линдетт кивнула, и тут же вскинула голову к небу, прикрыв глаза рукой.
- Это метеоритный дождь! – выкрикнул ведьмак сквозь ветер.
Поле боя превращалось в ад. Первые метеориты падали, оставляя невредимой свою хозяйку, но более крупные были впереди.
Если они не закончат бой сейчас, то их просто уничтожат.
Ганн и Линдетт ринулись вперед, уклоняясь от метеоритов, разделяясь и атакуя Кару сквозь гибельный дождь. Они атаковали вместе, с разных сторон, - вслед за метательными кинжалами летели молнии и ледяные иглы, колдунья уклонялась, выстраивала вокруг себя стены огня, и отвечала им новыми заклинаниями. Метеориты все падали и падали, Ганн снова пускал стрелы в ход, призывал сильнейшую грозу, останавливающую метеориты. Деревья со стоном валились и их горящие стволы преграждали путь, но они все равно медленно и верно продвигались к своей цели. Линдетт достигла Кары первой, - вокруг нее мерцало теневое марево, мешающее волшебнице попасть по ней. Заклинания больше нельзя было произнести, посох сломался при первом же ударе сабель, и Кара подняла руки, сдаваясь:
- Подожди, Фарлонг!..
Но Фарлонг не любила ждать, и следующим росчерком бой был окончен.
Огонь начал утихать, угли продолжали шипеть под дождем, а эльфийка убрала сабли в ножны, висящие по бокам. От леса мало что осталось – он был уничтожен огнем, а тяжелый душный дым щипал глаза и застилал все вокруг подобно туману.
Ганн убрал лук за спину и подошел к следопыту.
- Все в порядке, - отозвалась она на его немой вопрос. – Я не хочу здесь находиться, пойдем отсюда?
Ведьмак кивнул, и они продолжили свой путь через лес. Линдетт, казалось, знала дорогу, и шла уверенно и бесшумно.
- Ты знаешь, куда мы идем? – наконец спросил ее Ганн после получасовой ходьбы. В реальном мире прошло не больше минуты, ну может, двух.
- Тише. Впереди кто-то есть.
Лес закончился, и впереди блеснула вода. Они вышли на берег небольшого озера посреди пустоты. По его берегам в огромном количестве цвели красные тюльпаны и маки, их было так много, что казалось, что берега омыты кровью.
На том берегу стояло три фигуры – тонкий, худощавый эльф в черной мантии, бородатый дворф в полных доспехах и чернокнижник с сияющими татуировками, которого они видели на плане Фугу. Дворф приветственно махнул им рукой, и его голос эхом прокатился по пустоте.
- Малышка, сюда!
Линдетт помедлила, и убрала руку с ножен. Она не чувствовала опасности, и Ганн тоже.
Далеко впереди, за троицей, обрисовалась лестница, ведущая прямо в небо. Им нужно было на эту лестницу, именно она выведет их отсюда.
Линдетт сделала первый шаг в воду, намереваясь или переплыть, или перейти озеро вброд. Едва она коснулась зеркальной поверхности, как прозрачная вода почернела и забурлила, а три фигуры исчезли. Лишь маки и тюльпаны продолжали лениво колыхаться на слабом ветру.
И сноходец понял, что они попали.
@темы: графоманство-с, невер
-
-
04.07.2012 в 23:02Февраль в Фаэруне - Альтуриак
-
-
04.07.2012 в 23:04-
-
04.07.2012 в 23:11Кстати да, начало понравилось. Ганн прелесть
-
-
04.07.2012 в 23:13спасибо)
-
-
04.07.2012 в 23:16Меня занесло!
-
-
04.07.2012 в 23:27как его можно не любить? такого харизматичного персонажа еще поискать надо. я бы с удовольствием послушал\почитал бы словесную баталию Сэнд мы Ганн
-
-
04.07.2012 в 23:29А с Сэндом - любопытная идея) Я бы тоже почитала
-
-
05.07.2012 в 00:18-
-
05.07.2012 в 01:59-
-
05.07.2012 в 06:48-
-
06.07.2012 в 02:34