.расслабься, жизнь - это хаос (с)
Название: Без имен.
Автор: Вайр
Бета: The gray Cardinal
Пейринг: Саске\Итачи, Карин\Сакура, Наруто\Сакура, Наруто|Саске, Саске|Сакура, OMC, большое количество побочных персонажей
Рейтинг: R
Жанр: angst, AU (reality), deathfic, местами dark
Размер: макси. нехилый такой макси.
Дисклеймер: Забирай все, Киши-сан. Это твое.
Состояние: в процессе.
Саммари 1: Я был таким как ты. Я верил в человечество, газетным статьям, телесериалам, политикам и книгам по истории. Но наступил день, когда мир дал мне по морде, и у меня не осталось другого выбора, как принять его таким, какой он есть. Я был самой обычной пешкой и жил как пешка. До той самой ночи, когда в одночасье рухнула вся моя жизнь. © Fahrenheit
Саммари 2: «Даже если ты сможешь отомстить, что хорошего тебе это принесет? Все усилия, боль, деньги, кровь – ради чего? Кому от этого станет лучше? Уж точно не мертвецам, за которых мстят. Они сгниют в любом случае. И уж, конечно, не тем, кому мстят. Трупам все равно. А как же сами мстители? Они лучше спят по ночам или становятся счастливее, когда убивают врагов одного за другим, сея кровавые семена для сотни новых вендетт?..» (с) Джо Аберкромби, «Хладная месть».
Размещение: запрещено.
От автора: дебют в этом фэндоме.
Глава 1 - Хоук
Глава 2 - Карин
Глава 3 - Сакура
Глава 4 - Наруто
Глава 5 - Итачи
Глава 6 - Шаг назад, два вперед
Глава 7 - Токсичность, часть 1
Глава 7 - Токсичность, часть 2
Глава 7 - Токсичность, часть 3
Глава 8 - Когда рушатся плотины, часть 1
Глава 8 - Когда рушатся плотины, часть 2
Глава 8 - Когда рушатся плотины, часть 3 и 4
Глава 9 - Лжец! Убийца! Демон!
Глава 9. Лжец! Убийца! Демон!
Прочь из моей головы!
Оборвав провода, спутав карты, фигуры сметая с доски,
Разбивая шлагбаумы на полном ходу,
Оставляя разрушенными города
Из моей головы,
Где сферой становится плоскость,
Где то горит феерверк, то тлеет свечка из воска,
Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха
И не дружат между собой полушария мозга.
Сплин - "Прочь из моей головы"
Карин не поняла, когда зыбкий вялотекущее течение сна, больше похожее на дремоту, стало четкой реальностью – ее сознание просто вышвырнуло из липкого теплого мира полузабытого божка, а обыденность посмотрела на нее миндалевидными глазами Шизуне цвета мокрого асфальта.
Картинка была тошнотворно-расплывчатой – из-за того, что очки валялись на маленьком столике недалеко от нее. Нет, не валялись, а лежали, - одернула себя Карин, представляя, что в который раз ругается с Харуно по поводу бардака в их общей квартире.
Шизуне сидела напротив нее, держа в руках блокнот, больше похожий на органайзер, и что-то помечая карандашом.
- Доброе утро, - пробормотала Карин, потянувшись за любимым аксессуаром. Очень хотелось пить, и все тело ныло из-за неудобного положения для сна. Жутко хотелось избавиться от одежды – девушка ненавидела спать в ней.
Пикали приборы, - этот резкий звук неприятно отдавался в висках, словно внутри головы гудели медные трубы маленького органа. Карин встала с кресла, и с наслаждением потянулась, нисколько не заботясь о том, что за ней наблюдает Шизуне. Ее хотелось немного, ну совсем каплю позлить, - ведь у нее, в отличие от Карин, и вид был отдохнувший, и тушь с ресниц не осыпалась, и маникюр был чуть ли не сегодняшний.
- Не совсем оно доброе, - Шизуне бросила на нее недовольный взгляд, и Карин усмехнулась. Пай-девочка. Консерваторша. Диплом с отличием. Перевязанный красивой ленточкой. Думает, что одной карьерой и тепленьким местечком добилась всего, что можно в этой жизни?
Карин усмехнулась, перехватив недовольный взгляд помощницы Тсунаде. Нет, все-таки, иногда некоторым женщинам прямо-таки нужно прописывать мужика, который бы нормально их трахал и выбивал этот сквозящий в каждом движении снобизм.
- Ну да, погода отвратительная.
Девушка бросила взгляд на Сакуру, - та спала, так и не поменяв своего положения. На лице не было написано никаких эмоций, а ровное дыхание заставляло позавидовать. Карин широко зевнула. Она была тоже не прочь пристроить свое тельце на какую-нибудь горизонтальную поверхность, желательно мягкую и с огромными подушками, - как у нее дома.
- Я не об этом, - фыркнула Шизуне, сдувая челку со лба и изучая показатели приборов. Убедившись, что все в порядке, она повернулась к своей собеседнице. В спокойных однотонных одеждах, - черная блузка, черные джинсы, черный плащ простого покроя, - она была серьезна, - Противница Сакуры, Темари, умерла сегодня ночью.
Удивление промелькнуло на красивом лице Карин, озарив его лишь на мгновение. Это было слишком неожиданно, да и раны этой…Темари были совершенно не смертельными, это сказал бы любой студент-медик.
Кто-то помог? Возможно, с этим как-то связан тот небольшой ночной инцидент? Была ли Сакура единственной целью?
Карин сразу как-то подобралась и расправила плечи.
- Причина смерти? – спросила она сухим будничным тоном. Ее глаза чуть прищурились за стеклами очков.
- Остановка сердца, - ответила женщина, нахмурившись, - но мы же обе в это не верим, ведь так?
Карин изящно пожала плечами и взяла с кресла свою черную кожаную куртку, в кармане которой была надежно спрятана ампула с неизвестным веществом. Материал куртки приятно холодил руки.
- Это не мое дело, - ответила она, быстро отведя глаза и надевая на себя любимый предмет гардероба, привычным движением выправляя волосы, – Разве этим не должна заниматься полиция или кто-то в этом роде, а?
Она улыбнулась и перекинула сумку через плечо. Мельком глянула на часы – ей нужно успеть заглянуть к Ино и не опоздать на работу. Или…совсем чуть-чуть.
- Приглядывайте за ней, хорошо? – обернулась она у двери, - Голову откручу, если с ней что-то случится.
И, взмахнув копной кроваво-красных волос, удалилась из помещения. Стук ее высоких каблучков еще долго отдавался эхом в полупустом кафельном коридоре больницы.
Уголки губ спящей Сакуры чуть дернулись вверх.
***
- Какой сегодня день недели?
Заспанный голос, красные глаза, неестественное спокойствие на сероватом от жизни в мегаполисе лице.
Ее собеседница - весьма экстравагантного вида, с волосами, отливающими лазурной синевой, заколотыми огромным белым цветком, - удивленно вскидывает тонкие выщипанные брови. На заштукатуренном косметикой лбу появляется несколько горизонтальных морщинок. Не возраст - просто сокращение лицевых мышц.
- Понедельник, - низкий голос с хрипотцой, женский альт. Или контральт? Не определишь, если у тебя ни слуха, ни чувства ритма.
Двадцать капель успокоительного, - чтобы лицо сохраняло эмоциональность кирпича хотя бы полдня. Сердце колотится как-то лениво, даже слишком. Тяжелый, медленный пульс отдается в горле.
Она забыла про глазные капли. Как всегда, забыла самое важное.
- А, точно, - рассеянно отвечает она и проходит в свой кабинет-лабораторию. Прямо по коридору, вторая дверь направо. Ламинат глушит звуки шагов, и если здесь пройдется слепой, то он подумает, что здесь пусто.
Вообще-то, здесь всегда так. Скучно.
Ино закрывает дверь и тяжело приваливается к ней спиной. Вздох. Рабочий день только начался, и торчать здесь еще девять часов. Девять, черт побери!
В такие моменты она опять проклинала себя, проклинала свою глупость, свое упрямство, да и всю жизнь в общем.
Она села за свой стол, на котором всегда был идеальный порядок, и всегда стояла маленькая изящная вазочка с живыми цветами, - она терпеть не могла цветы в горшках. Сегодня это были васильки, - под цвет глаз, как говорила мама, но ни черта общего васильки с ее цветом глаз не имели.
На идеальную столешницу с громким звуком обрушивается папка с документацией, - утренний бюрократический завал от шефа, который любит иметь мозги своим сотрудникам с помощью вот такой вот рутинной работы.
Ради этого стоило учиться семь лет, о да.
На противоположной стене висят часы. Черно-белые часы на белой стене, секундная стрелка быстро движется, не прерывая свой бег. Тиканья не слышно - это отвлекает и раздражает. Эти часы отматывают ее срок здесь - медленно, верно, с точностью всех китайских изделий.
Она включает радио на европейской волне, в надежде выловить что-то расслабляющее, по типу итальянских баллад, - и закрывает глаза. Делать ничего не хотелось.
Резкий, раздражающий звук сообщения вырывает ее из оцепенения. Пальцы дернулись, когда она прочитала сообщение.
Карин. Подруга прекрасных студенческих годков. Навевает воспоминания.
Некоторых людей, - таких, как Яманака, - жизнь меняет, но Карин осталась прежней. Ну, может, еще и Наруто.
Горькая усмешка пробежала по бледным губам, - вот, она и накраситься сегодня забыла. Наруто. Эпический провал неудачницы Яманаки.
Повесть о том, как ее спустили с небес на землю.
Тогда Ино была другой, - улыбчивая, импульсивная и яркая девушка сразу привлекла внимание Узумаки. Они хорошо смотрелись вместе - статные, голубоглазые и светловолосые. В Наруто была какая-то американская красота, - она иногда подшучивала над ним, говоря, что он похож на молодого Брэда Питта, - а сама была скорее северянкой, бледной, чуть аристократичной, если можно назвать аристократичными скандинавских принцесс.
Она была на втором курсе медицинского, когда они познакомились. Наруто был идеальным, а вот в Ино был один минус, который она слишком поздно осознала: ее увлеченность такой страной, как Италия, переходила всякие границы. Поначалу Узумаки это забавляло, - он вместе с ней учил итальянский, водил ее по ресторанам, где они пили сухое вино и угощали друг друга панакотой, смотрели фильмы Феллини в ночном кинотеатре на последнем ряду, и болели в спорт-барах за Ювентус.
Все было здорово, пока Наруто не устал от этого. Ино не понимала, почему он от нее отдалялся, почему он хотел меньше с ней видеться, пока он не сказал ей прямо. Он не любил полуправды, он всегда говорил все в лицо.
Разговоров было несколько. "Я устал от Италии". "Переключись, не зацикливайся на одном". "Извини, но это все". "У нас нет ничего общего".
- Нет! - протестовала она, - у нас много общего!
Наруто усмехнулся, своей горькой, щемящей ухмылкой, от которой у Ино всегда перехватывало дыхание.
- Да? - спрашивал он голосом, полным сожаления, - Какая моя любимая книга?
И Ино не нашла, что ответить. И Наруто просто ушел, заплатив за счет.
Потом появилась Карин - женская копия Узумаки, ошеломляюще красивая, острая на язычок и не требующая от Ино ничего взамен.
- Мы обе получили удовольствие, - подмигнула она ей утром, когда девушка соображала, где она и что было ночью, - У меня принцип - ничего серьезного. Секс ради секса, душечка. Ну, иногда можно проводить вместе выходные.
У Ино было ощущение, что ее просто использовали, как шлюху. Девка на одну ночь. Да ладно парень - ее использовала другая девушка!..
Но это было взаимно. Еще можно было поспорить, кто кого пользовал, на самом-то деле.
Карин позвонила на следующий день. И на следующий. Так продолжалось, пока ошеломительно красивая девушка не сказала:
- У меня появился сожитель, поэтому встречаться будем меньше, душка.
И улыбнулась. Так же улыбался и Наруто.
Ино было уже плевать, она уже знала, что Карин никуда от нее не денется. У нее не было ни друзей, ни знакомых - лишь коллеги по работе, и где-то там, в беззаботном детстве - лучшая подруга по имени Сакура, исчезнувшая так внезапно, не попрощавшись, не позвонив, не послав даже гребаное сообщение.
Кидают, ее все время кидают. И, что самое страшное, - она к этому привыкла. И ей настолько плевать на это, что есть смысл задуматься.
Она стала жить целиком и полностью ради себя. И только. Все остальное и остальные – лишь приложения.
Ино вздохнула, заправив за ухо длинную светлую челку, - и занялась документацией в попытке скоротать время. Телефон так и остался лежать рядом, и на поблекшем экране все еще читалась смс-ка:
Дело на миллион, душка! Через полчаса буду у тебя. Соскучилась?)
Черт побери. Конечно, соскучилась. А ты?
Нет, не отвечай. Так интересней.
Карин действительно появилась через полчаса, - вернее, влетела в ее кабинет ярким вихрем. Короткая юбка, высокие ботфорты на головокружительном каблуке, тонкая курточка, которая скорее прикрывает, чем греет.
- Салют! - их приветствие, Карин наклоняется к ней через стол, запечатлевая поцелуй на губах Ино. От нее пахнет мятой и чуть-чуть - резким перцем, а длинные волосы касаются лица Яманаки.
- Рада тебя видеть, - через силу улыбается Ино, чувствуя, что депрессивная тяжесть немного отпускает ее сердце, заставляя его биться чуть легче и быстрее.
- Взаимно, - хмыкает Карин, кидая сумку-торбу на стол, прямо на документацию, и нахально запрыгивает на него сама, закинув ногу на ногу. У нее красивые колени, и она знает об этом.
Ино продолжает сидеть, смотря на нее испытывающим взглядом. Ее губ, не накрашенных, черт побери, - касается легкая ироничная ухмылка.
- Ты какая-то взбудораженная, - говорит она.
- Есть из-за чего, - Карин достает из кармана куртки ампулу с какой-то золотистой жидкостью и передает ее в холодные нежные руки Ино, - Это по твоей части. Можешь выяснить, что это? Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
Она лукаво подмигивает сквозь стекла очков, - в ее глазах пляшут чертики.
"Как это проблематично", - так сказал бы ее давний друг, учившийся на защите информации, и который точно так же быстро исчез из ее жизни, как и появился.
Карин постукивает наманикюренными пальчиками по столешнице, чуть раскачивая ногой. Какой-то ритм, - но Ино в этом ни черта не смыслила.
- Скорее всего, это яд, - говорит Карин более серьезным тоном.
На миловидном личике Яманака мелькает интерес:
- Откуда такие сведения?
Красноволосая поджимает губы, и начинает свой рассказ. О крупном деле своего бывшего, о боях и поединках, о смерти Темари из-за остановки сердца, о ночном инциденте, - разумеется, без имен.
Ино слушает, скрестив руки на груди.
- …В общем, я уверена, эта сучка все и сделала. Но она просто пешка, ясен пень.
- Почему бы не сообщить об этом Ховердейлу? Это его дело.
Карин яростно на нее посмотрела. Запретная фамилия была произнесена, и Ино всегда знала, что одним упоминанием молодого детектива можно довести подругу-любовницу до состояния белого каления.
Ха.
- Не хочу давать этому идиоту повода для радости, - мстительно фыркает Карин, спрыгивая со стола, - Займешься этой гадостью? - она кивает на ампулу, - Только после этого можно сообщать всяким хвостатым хорошие новости.
Бедная, до сих пор не может простить, что он ее кинул.
- Вскрытие уже проводили? Этой, как ее... - Ино крутила ручку в пальцах, как маленький пропеллер, пока Карин крутилась перед зеркалом около двери.
- Темари.
- Точно.
- Нет, она под утро окочурилась, еще рано.
- Значит, скоро она будет здесь, - мрачно проговорила Ино, - думаешь, ты мне Америку открыла об этих поединках? Не совсем законно, но прибыльно для нашего...заведения.
Да, поэтому она ненавидела свою работу. Может, еще десяток капелек?
Карин кивает, и берет свою сумку. Без нее на столе сразу становится неуютно.
- Тогда буду ждать результатов. Я на работу, увидимся, - она снова быстро ее целует, и уходит так же быстро, как и пришла, оставляя Ино со слабой улыбкой на чуть порозовевших губах.
Ох уж эта Карин, - шило в заднице, семь пятниц на неделе, и десяток любовников на ночь.
Пора открывать лабораторию. Интересно, она еще не разучилась пользоваться всем этим оборудованием?..
***
…Он очнулся. Не проснулся, а именно очнулся – не было хотя бы тени ощущения отдыха, словно пролежал всю ночь без сознания, но с открытыми глазами. Перед тем, как отключиться от волны боли, накрывшей не только голову, но и все тело, ввергая нервную систему в бездействие, а мышцы – сокращая в судорогах, - он успел добраться до софы, стоящей в комнате, и упасть на нее. Не до конца успел, - одна нога все же осталась на полу, согнутая в колене. Другая - удобно опиралась о подлокотник. Пахло пылью, сухой, тяжелый запах, - второй материал застоявшейся мебели.
В его остекленевшие глаза смотрел унылый потолок, который жалобно требовал ремонта. Облупленная штукатурка, образовывающая причудливые узоры, отдаленно похожие на звезды и кляксы, какие-то грязные мягкие разводы серо-коричневого оттенка, - скорее всего, от воды. Фиговая картина.
В голове была полная каша толченого стекла, которая, попавши в кровь, разбухла и разъедала мозг, пытаясь выбраться наружу. А что, в средневековье толченое стекло подмешивали в пищу, а утром обнаруживали труп с разорванным пищеводом. Медленная, мучительная смерть.
Он попытался вздохнуть поглубже, но изо рта вырвался только какой-то невнятный хрип. Жить определенно не хотелось.
Зло пожаловать, Саске. Почувствуй, как больно просыпаться в реальном мире.
Он закрыл глаза тыльной стороной руки, даря себе спасительную, пусть и временную, слепоту. Воспоминания сыпались на него нескончаемым ворохом, таким ненужным сейчас балластом. Они тянули вниз, за собой, не давая вздохнуть и пошевелиться, вытаскивая на поверхность то, что сейчас было больнее всего.
…Эй, братишка, ты скрипку не забыл?..
…Как в школе? Тебя никто не обижал?..
…Эта крыша - мое любимое место в городе. Теперь и ты про него знаешь…
…Хм, мне нравится этот псевдоним. Спасибо…
…Саске, ты здорово меня напугал. Не подходи к краю платформы больше…
…Не слушай никого, кроме себя. Я всегда на твоей стороне…
Хватит.
Саске резко соскочил с софы, которая еще сильнее прогнулась под его весом. Проржавевшие пружины неприятно скрипнули.
Очень хотелось умыться. И посмотреть на себя.
Отражение встретило его неприветливо, но с любопытством, - Саске словно заново узнавал себя, пока холодные прозрачные капли стекали по лицу за шиворот, даря приятные бодрящие мурашки.
Странные ощущения – вспомнить все, снова быть собой, быть полноценным. Похоже на то чувство, когда возвращаешься в пустой дом, в котором прошло твое детство. Все вроде бы на месте, но что-то не так. Неуютно, непривычно, даже немного больно от осознания того, что круг снова замкнулся, и он снова часть этой огромной паутины под названием жизнь.
Вернулось это чувство – это чувство алчной, всепоглощающей, уничтожающей ненависти. Ее так не хватало, доброй подруги.
Да, да, да, черт побери, да. Он его нашел, он его наконец-то нашел.
Убить, уничтожить, растерзать, посмотреть в глаза.
Саске был зол – и причины его злости были вполне понятны.
Чисто формально он был мертв, в общем-то. А Учиха Саске до сих пор числится в его родном городке пропавшим без вести.
- Самоидентификация, - сказал он своему отражению, которое послушно повторило движения его губ и прищур холодных глаз, - Ты больше не Хоук.
Отражение, казалось, было согласно. Можно ли это называть раздвоением личности? Если верить книгам, в его положении это нормально. Придется какое-то время следить за каждым своим шагом, и, может, даже разговаривать с самим собой, чтобы, наконец, все стало так, как должно быть.
Саске не понравился тот человек, которого он увидел в отражении. Бледный, жалкий, измотанный, с синеватыми полудугами под глазами, – он вызывал лишь презрение. Слабак. И, пора бы подстричься, - думал он, глядя на свои отросшие чуть длиннее обычного волосы. Да, точно.
Интересно, какого человека увидел Итачи? Потешался ли он над ним? И почему не убил сразу, захотел поиграться?
Да. Захотел. Вспомни хотя бы тот отнюдь не братский поцелуй, Учиха. Хоуку даже понравилось.
Отражение посмотрело на него с укором, чуть нахмурив тонкие брови – разумеется, это были всего лишь игры его разума, игры сознания с подсознанием.
Презрение, ненависть и отвращение чуть скривили красивое лицо молодого человека. За это Итачи получит отдельно.
Ненавистное имя усилило, зажгло ярким пламенем старые, крепкие, уверенные эмоции. Они бы уничтожили Саске за эти годы, свели бы с ума, если бы он ничего не предпринял. Он был слишком слаб, а ненависти было слишком много, и он не мог совладать с этим чувством, которое со временем превращало его из отчаявшегося от горя и предательства младшего брата в мстительного, расчетливого убийцу.
Теперь его ненависть – главное преимущество.
Саске усмехнулся. Надо же, как все отлично сработало. Ради этого стоило бросаться под машину.
О том, что он был бы готов и даже немного рад другому, плачевному исходу – он запрещал себе думать.
На это теперь плевать.
Он отошел от зеркала и прошел в гостиную. Присутствия Итачи в квартире не чувствовалось – это был нюх охотника, интуиция или шестое чувство, - называть можно по-разному. Брата действительно не было.
Ему же лучше. Бежать уже все равно некуда. Он попался в ловушку, как только появился здесь.
На кухне руки сами собой потянулись за кофе и пачкой сигарет, лежавшей на столе. Рефлекторные действия. Зажигалка – в кармане. Что ж, потребности Хоука – пока и его потребности.
Но – черт, как же противно. Кажется, он даже чувствовал, как дым оседает на его легких. Он не закашлялся – движения и ощущения были очень привычными, да и кофе на вкус был менее отвратительным, чем в детстве.
Саске открыл свой ноутбук, не замечая, как курит уже вторую сигарету. Быстро вспомнив пароль, он сделал большой глоток кофе. Голода не было.
«Класс, - раздраженно подумал Учиха, - Хоуку еще и инструкцию по эксплуатации тела надо было оставить. Когда кормить, когда укладывать спать, и чем не травить. Идиот».
Ха, забавно, он пытается поругаться сам с собой.
- Продолжим наше общее дело? – шепотом спросил Саске сам себя, открывая почту и набирая адрес Зецу, - У меня много чего найдется в адрес Итачи.
Чуть дернув уголком губ, но, так и не усмехнувшись, он быстро защелкал пальцами по клавиатуре.
Закончив письмо и отправив его, Саске позволил себе вальяжно потянуться на стуле.
Он знал, что будет делать дальше и куда отправится. Все то простое, обыденное, человеческое, что в нем осталось, желало увидеть Наруто. Просто хотелось ему сказать «Привет, я вернулся». Или что-то в этом роде.
Приняв душ и приведя себя в порядок, взяв пистолет и заперев комнату Риуса, Саске остановился у двери и снова достал свое оружие. Приятная тяжесть металла, который нагревается от каждого выстрела, отдающихся вибрирующими импульсами по руке, вызывала странные эмоции. Легкая улыбка тронула губы самого младшего из семьи Учиха. Первая за многие годы, искренняя, настоящая улыбка настоящего Саске.
Сегодня все закончится, и он будет наконец-то свободен.
***
I try to make it through my life, in my way, there's you
I try to make it through these lies, that's all I do
Just don't deny it
Just don't deny it and deal with it, yeah
Deal with it
You try to break me,
You wanna break me.... bit by bit,
That's just part of it.
Я пытаюсь жить свою жизнь по-своему, но есть ты,
Я пытаюсь избегать лживости, и это всё, что я делаю...
Не отрицай этого,
Не отрицай этого, просто прими как есть, да,
Прими это как есть.
Ты пытаешься сломать меня,
Ты хочешь сломать меня... постепенно,
Но это лишь малая часть всего.
Apocalyptica "I Don`t Care"
В первый день зимы в воздухе наконец-то почувствовалась морозная свежесть, бесконечные тротуарные лужи сковало тонкой хрустящей пленкой льда, а город из грязных серых тонов переоделся в парадные серебряно-черные. Деревья стояли, словно сахарные статуэтки, покрытые слоем колючего инея, а снежная пудра кружилась в воздухе, подхватываемая игривым ветром.
Все это лишь одна сторона медали.
Итачи ненавидел зиму. Даже такую, - в переходном истеричном демисезонном состоянии.
Предплечье ныло – но это были отголоски фантомной боли. Итачи постукивает пальцами по мраморной поверхности стола, - это не нервозность, это дурацкая вредная привычка, одна из многих.
Пошловатый зал ресторана, где Тсунаде назначила встречу, навевал уныние и не вызывал никакого интереса. Тут были отдельные столики, отгороженные друг от друга тонкими перегородками и тяжелыми портьерами для создания тет-а-тетной атмосферы.
Ресторан так и назывался – «Тет-а-Тет».
Напряженная, мертвая тишина небольшого помещения. Они вдвоем – на целый зал.
Репродукции картин Айвазовского. Тихие нежные звуки мелодий Баха.
Интеллектуальное занудное местечко. С приставкой «псевдо».
- Твой аванс, - по-деловому произносит Тсунаде, пиная небольшой аккуратный кейс в сторону Итачи.
От таких клиентов, как Тсунаде, всегда нужно ждать подвоха. Никаких чеков и банковских переводов, только наличные.
Тсунаде смотрит на него испытывающим взглядом. Глаза у нее светло-карие, цвета лесного ореха, разбавленного содовой виски. Итачи знает, сколько ей лет, - и у любой женщины эта цифра вызвала бы священный ужас.
- Я довольна твоими результатами, детектив. Но мне совершенно не нравятся твои методы. Какого хрена ты приплел ко всему Сакуру?
Итачи чуть приподнимает бровь, когда она заказывает у официанта финской клюквенной с утра пораньше.
В помещении достаточно прохладно, но не холодно.
- Никогда не пробуй разорвать клубок змей извне, только изнутри, - отвечает он, бросив на женщину короткий взгляд, - И ни я, ни вы абсолютно не интересны той личности, о которой мы сейчас говорим.
Тсунаде была внутренне согласна, - об этом говорили эмоции, пробежавшие по ее лицу. Среди них было и беспокойство, и страх, те эмоции, которые не свойственны этой волевой женщине с кучей грязного белья в шкафу, фигурально выражаясь.
-Черт бы тебя побрал, Ховердейл! Это же моя ученица, и она мне как дочь, - чуть прикрикнув и нахмурившись, проговорила она с ноткой презрения к собеседнику.
Она говорила правду.
- И?
Учиха знал, куда идет этот разговор. Все люди одинаковые, все схемы диалогов уже когда-то были. Просчитать Тсунаде было не сложно, - ведь она, в первую очередь, была женщиной.
Она злилась. Сжимала и разжимала пальцы, поджимала губы, щурилась и не сводила взгляда с Итачи. Она боялась, что рискованная экспансия с Сакурой провалится, и ответственность будет нести она и только она.
Но она не будет виновата.
Будет виноват сидящий перед ней человек.
А она никогда не проигрывала и никогда никого не теряла. Просто будет повторять себе это почаще. И пить поменьше.
Сакура не отказалась от боя. Она так похожа на нее, Тсунаде.
Тсунаде оперлась локтями о стол и наклонилась через него, чтобы – ближе, ближе! – видеть эти спокойные глаза человека, который так безрассудно рискует.
- Если Сакура погибнет, то ты, мальчик, - она сделала паузу, чтобы тыкнуть ярким ногтем рядом с лицом детектива, - Будешь первым, кому я нахрен сверну шею.
На красивом, по-дерзки красивом лице не промелькнуло ни одной эмоции.
- Это угроза?
Тсунаде откинулась на кожаный диванчик, на котором сидела.
- Естественно. Я тебя хоть из-под земли достану, если что-то пойдет не так. Познакомишься с моими ребятами, - Тсунаде широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
Официант принес заказ.
Легкий снегопад стал метелью.
***
Счастливые люди брали отпуска, толпились в пробках на подъездах к аэропортам и летели подальше, на юг. Вслед за птицами.
- Ты заебала со своими опозданиями, - с крайней степенью раздраженности огрызнулась рыжеволосая девушка в белом халате.
Карин фирменным жестом поправила очки и ухмыльнулась:
- И тебе привет, сестренка.
В карих глазах Таюи полыхнула ярость.
- Не смей меня так называть! Я не сестра шлюхи! – выплюнула она, резко развернувшись и взмахнув волосами, - Давай, шевели спичками, у нас вызов, все тебя только ждут.
Если Карин была тонкой, изящной скрипкой, то Таюя – утратившей грацию виолончелью.
- Ну нихрена себе благодарность, - пробормотала Карин себе под нос, и крикнула вслед, - Не забывай, дура, кто тебя кормил с ложечки, когда ты загремела с булимией!
- А пошла ты нахер, - Таюя, не оборачиваясь, показала ей всемирно известный жест.
Карин обожала свою семейку. Интересно, с каким индюком ее мать нагуляла это недоразумение?
Быстро переодевшись и убрав мешающие пряди с лица, она села в машину.
- О, наконец-то! – радостно воскликнули спереди.
Карин прищурилась.
- Ну и кто за рулем сегодня? – обратилась она к молодому человеку, сидящему на месте водителя.
- А ты угадай, - с пассажирского сидения высунулся еще один человек, абсолютно идентичный внешности водителя.
- Опять вы, - возвела очи горе Карин, - Мне чихать, поехали уже.
- Я с ней соглашусь, трогай давай! – рявкнула Таюя.
Братья-близнецы переглянулись, и Сакон повернул ключ зажигания.
***
Понедельник – самый хреновый день на неделе, - это железный факт; хотя британские ученые с вами бы поспорили, высказав, что самый хреновый день недели все-таки вторник, а в понедельник люди находятся под хорошим впечатлением выходных.
Если вы встретите человека, который скажет вам такую чушь – врежьте ему или плюньте в лицо. Зависит от того, что для вас эстетичнее.
Какое, к черту, хорошее впечатление выходных? Мы живем во время, когда в период с пятницы по воскресенье люди убивают себя в пабах, в стрип-барах, спорт-барах, да вообще во всякого вида и рода барах и клубах. Все живут, как в последний день, словно завтра не настанет, наступит апокалипсис, на город скинут атомную бомбу, начнется третья мировая и рабочая неделя не наступит. Может, этим людям просто нечего терять?
Истерия начала века.
Сай, простой парнишка из провинции, как он представлялся, а на деле прожженный до костного мозга житель мегаполиса, не понимал такого поведения людей. Люди вообще казались ему странными существами, и это было взаимно. Проблемы с эмоциональностью, да?
Не только британские ученые, а и вполне себе хорошие специалисты говорят, что именно с этого развивается шизофрения.
А Сая все устраивало. До тех пор, пока он не устроился барменом в «Девятихвостого Лиса».
Менеджеров, то бишь почти начальников, было двое: Киба, принимавший его на работу, не вызвал у Сая практически никаких эмоций, - еще бы, таких, как он, Сай видел десятками, а вот второй, со смешным именем…
- Я Наруто, - почти-начальник широко улыбается, и глаза его прищуриваются: он улыбается честно, искренне. По крайней мере, так пишут в книгах, - Сай, верно?
Черноволосый бледный парнишка пожимает протянутую чуть загорелую ладонь. Или Наруто был приезжим, или ходил в солярий. Определить, что более вероятно, Сай не брался даже своим опытным взглядом.
- Работал уже в этой сфере? – спрашивает Узумаки, доставая из шкафчика новую, даже запакованную, классическую форму бармена.
- Да, - Сай монотонно называет места, где он работал, - «Корень», «Коноха», еще пара мест, но мне там не нравилось.
Наруто присвистывает. Звонко, мастерски. У него абсолютный бардак на голове, словно он и не смотрелся в зеркало, как встал, но ему очень шло.
- Перелетная пташка, значит? Окей тогда. Ты нам все равно нужен – пару дней назад у нас уволился один хороший, а по выходным здесь страшный наплыв…
Он что-то еще говорил, но Сай пропускал эту болтовню мимо ушей. Замена, значит? Это…всегда странно, быть чьей-то заменой. Все будут ждать от него того же, что и от…как он там его назвал?..
Ах, черт, как же холодно на улице. Сай ненавидел холод, с тех пор, как его приемная семья – редкостная пьянь, между прочим, - накопила задолженность аж за полгода и не смогла заплатить за отопление. Саю было тогда восемь лет, и эту зиму он не забудет никогда в своей жизни.
Он прошел квартал и глянул на часы. Нет, еще не опаздывает.
Раньше он за собой такого не замечал, но, как только он устроился в «Лиса», то ненавязчиво пытался выяснить информацию о том, кого он, собственно, заменяет. Может, он уловил какие-то особые интонации в голосе Узумаки, когда он говорил о…
Сай никак не мог запомнить его имени. Такое простое, дурацкое, как кличка.
Но когда он его увидел, то сразу понял, что это он. Просто понял, и все. По взгляду Наруто, - черт, как он на него смотрит! – и ответной, чуть лукавой улыбке.
Хоук не был похож на Наруто ни в чем – видимо, здесь действовал вечный романтический закон притягивания противоположностей. Интересно, у этих двоих что-то есть?
Узумаки, казалось, сразу же забыл обо всем, - и о ворохе документации в офисе, и о заказах на склад, и об инкассации, которая должна была прийти через пару часов…
И Хоук. Ходячий идеал многих во плоти, преисполненный гордости, изящества и язвительности. В нем была порода.
Сай бы с ним переспал, только вот не был уверен, что такие уникумы никем не заняты. Наруто и Хоук подходили друг другу идеально, как молоко к кофе.
А Сай был просто заменой. Причем довольно жалкой, - ведь ему не принадлежал ни один из них хотя бы по пьяни, под ЛСД и экстази, хотя бы на одну ночь, хотя бы на одно чертово мгновенье.
Смена понедельника начнется как всегда – с вялого потока последних клубных гуляк, решивших опохмелиться. Те, кто взял на работе выходной, потому что их бросила девушка или парень. Те, кто прогуливает пары в университете, потому что уже не знают, чего хотят. Те, кто просто хочет потеряться в этом обманчиво-ярком потоке.
Наруто чуть сонный и уставший, - с ним такое редко бывает, может, случилось что? Обычно он похож на электрическую лампочку, яркую, но не бесполезную. Темно-синяя рубашка с закатанными рукавами, белый бейджик с именем, черные джинсы классического кроя. Идеален, но сам не знает об этом.
К счастью или к сожалению.
- Доброе утро, - Сай улыбается, не разжимая губ, перегнувшись через косяк двери в офис, - у меня тут лишний кофе. Будешь?
Наруто оборачивается – его пшеничные волосы, волосы-американская-мечта, резко контрастируют с темной рубашкой, а уставшие глаза кажутся болезненно-яркими, как васильки на нетронутом снегу, - и улыбается в ответ.
- Вот это сервис! Не откажусь, сейчас бы это был глоток жизни.
Сай передает бумажный стакан с логотипом кофейни, на котором маркером женским почерком написано «Наруто», и передает адресату.
- Спасибо. А если бы я отказался?
Сай пожимает плечами. Он уже в форме бармена, и думает, завязывать или все же не завязывать бабочку и оставить верхние пуговицы не застегнутыми.
- Не отказался бы.
Наруто удивляется. Он всегда так искренен в своих эмоциях, наверное, именно поэтому Сай к нему так…привязался. В этом он сильнее всего отличается от Хоука – у того на лице маска на маске под двойной маской с тройным блефом.
- Это почему? Ты что, экстрасенсом стал с утра пораньше?
Слышны характерные шумы из наушников, переброшенных через шею светловолосого молодого человека. Наушники – ярко-оранжевые, вакуумные, кричащие. Да и песню Сай уже слышал, только не помнил, как называется эта группа.
- Потому что сегодня понедельник, - фыркает черноволосый мальчик из провинции и выходит в бар, провожаемый удивленным взглядом Наруто.
Все как всегда – Сай достает книгу, которую он читает только на работе, - и, облокотившись об отполированную барную стойку, начинает читать.
«Как мы лжем». Так называется книга.
Первого посетителя пришлось ждать недолго, - он всегда был точен, как часы, по словам Наруто, уже два года. Примерно одного с ними возраста, худой и невысокий, по виду – типичный холеный клубный тусовщик: зауженные джинсы с массивной пряжкой ремня, яркая рубашка на выпуск, легкий неофициальный пиджак, накинутый на плечи.
Он вечно болтает по телефону, который стоит как зарплата Сая, громко ругаясь и возбужденно делясь впечатлениями ночи с многочисленными собеседниками. У него пепельные волосы до плеч, челка падает на глаза, скрытые цветными линзами. Мягкие черты лица, миндалевидные глаза и нижняя губа чуть пухлее верхней.
- Как всегда, - он делает знак Саю, чуть кивая в знак приветствия. Вальяжно садится на высокий стульчик, свесив одну ногу вниз.
Молочный коктейль с Бейлиcом. Как всегда.
Наруто тоже висит на телефоне, попутно принимая машину со склада. Некоторые ящики он пинает, и они лениво катятся по кафельному полу.
Сай безразлично смотрит на все это, и продолжает читать. Он не слушает, о чем говорит постоянный посетитель, - все его реплики выучены наизусть, тембр голоса Сай бы узнал и через несколько лет. Чуть повысится – значит врет, так говорится в книге.
Постоянный расплачивается карточкой, - на ней имя Ходзуки Суйгецу, - и, кинув пару купюр на чай, направляется к выходу, обсуждая очередную свою пассию по телефону, тихо, бархатно посмеиваясь.
Вальяжная, расслабленная походка, коктейль вместо опохмела, и общее сонное состояние ночного жителя сыграли шутку с парнем, столкнув его у выхода с еще одним посетителем – совершенно неожиданным.
- О, пардон, - извиняется Суйгецу, и поворачивает голову в сторону вошедшего. Море эмоций короткой волной проносятся на его лице, оставляя лишь две: ошеломление пополам с замешательством.
Восторг.
Суйгецу пробормотал что-то в трубку и сбросил вызов.
- Молодой человек, вам никто не говорил, что вы ошеломляете? Могу я вас угостить? – лукаво интересуется он, и тембр голоса снова меняется: теперь он похож на мурлыканье кота.
Отвратительно. Тошно.
Саске – а это был именно он, - смерил Суйгецу таким взглядом, что тот сто раз пожалел, что с ним столкнулся. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, он не был нормальным, он был мертвым и яростным. Глаза были черные – зрачки настолько расширились, что заполнили всю цветную радужку.
- Исчезни, - бросает Учиха, и Ходзуки, едва не отдав честь, выходит из бара, не оглядываясь.
Сай поднял взгляд: голос был знакомый, но абсолютно чужой одновременно. Этот голос принадлежал Хоуку, но что-то в нем изменилось, неуловимо, но очень явно и ослепительно ярко.
Хоук – если это был он, - быстро оказался у бара, захватив все внимание Сая. Да, да, в этом парне что-то изменилось, но что?
Хоук парализовал все мысли Сая.
Такое ощущение, что Коннор одним движением снял все свои маски, и теперь на Сая смотрело настоящее лицо притворщика, - безумно правильное в своих чертах, безумно красивое, холодное и безразличное, темные глаза смотрели куда-то сквозь бармена, - словно прощупывая магистральные артерии, ведущие к сердцу.
Не хватало только кривой ухмылки, - и, возможно, тогда бы это был портрет скрытого психопата.
- Позови Узумаки, - произносит он. Сай замечает, что парень не закуривает, лишь постукивает тонкими пальцами по дереву, - неужели бросает?
Парень не сразу понял смысл фразы, адресованной ему, - казалось, все тело, даже мысли и мышцы лица, были заморожены незримым холодом, идущим от Хоука.
Наруто звать не пришлось – он вышел сам, намереваясь что-то сказать Саю. Он застывает прямо у арки, как вкопанный, словно увидел приведение. Сай кидает на него быстрый изучающий взгляд, - эмоции Наруто были парадоксальны: с одной стороны, он был рад видеть друга, но с другой…словно готов накинуться на него с кулаками. За что? Интересный вопрос.
- Привет, - справляется с собой Узумаки, хотя его голос все еще хриплый. Крайняя степень удивления – в горле обычно пересыхает, когда мы испытываем эту эмоцию.
Хоук уже другой – такой, как и всегда. В движениях и жестах появляется подвижная ртутная текучесть, черты лица расслабляются, на губах играет ухмылка, а в глазах – ироничный прищур. Парень тянется в карман и закуривает одним ловким щелчком серебристой зажигалки.
Чувство опасности улетучилось.
- Организуй мне чай. Зеленый, - с расстановкой произносит Хоук, обращаясь к застывшему Наруто. Тот удивленно моргнул, словно пытаясь понять, было ли только что увиденной галлюцинацией или все же нет?
- Чай? Ты сказал чай? – удивленно переспрашивает Узумаки. Он рассеянно взъерошивает волосы, - он всегда так делает, когда озадачен.
Саске-Хоук кивает.
Сай тоже был удивлен, - на его памяти Хоук брал всегда или виски со льдом, или Мэри. Почему же Узумаки, знающий Коннора вдоль и поперек, так ошеломлен? Причина совершенно точно была в другом. Не в зеленом чае.
Посетитель быстро получает свой напиток, но не торопится его выпить. Кажется, он потерял интерес к Наруто, и думает о чем-то своем.
Он уже не курит, не улыбается, ухмылка гаснет на его лице, не шутит, не пьет алкоголь.
Кто-то умер?..
- Сай, - тихо обращается к нему Наруто, - иди, отдохни.
Бармен понимает, что сопротивляться бесполезно. Он не понимает того чувства, которое возникает где-то в районе диафрагмы, и давит, давит, давит, заставляя ссутулиться.
Это чувство третьего лишнего.
Он уходит, прихватив с собой книгу.
Наруто, чуть помедлив, на негнущихся ногах подходит к барной стойке, и останавливается напротив своего лучшего друга, отделяемый от него лишь широкой полосой дерева, покрытой лаком. Это та граница между ними, что была всегда. Она практически не чувствовалась рядом с открытым ему Хоуком и когда-то – Саске, но сейчас молчание между ними было почти ощутимым.
Его лучший друг пьет свой чай, даже не смотря в сторону Наруто.
- Привет, - наконец решается сказать он.
Парень поворачивает к нему голову, - и нет, нет, нет, - ему показалось. Перед ним все тот же Хоук. Саске – просто померещилось, что наконец-то…
- Привет, - ухмыляется черноволосый.
Что-то не то в его ухмылке. Вроде все так же, как в последние годы, но все равно…что-то не то.
Наруто тряхнул головой. Нет, померещилось, хотя хотелось верить, что все же нет.
Саске будет слишком больно очнуться в этом мире. Пусть уж лучше будет Хоук.
А раньше ты не отказывался от своих слов, - протянул внутренний голос.
Это было раньше, - отвечает Наруто самому себе.
- Не знаешь, как Сакура? – решил спросить Хоук. Не только из-за того, что молчание затягивалось на совсем неприличные секунды, но и потому, что он действительно беспокоился о Сакуре.
Может быть.
Хоук хмыкнул, чуть дернув головой. Отросшая челка падала ему на глаза, прося о стрижке.
- Я не имею ни малейшего понятия, что происходит.
- С ней осталась Карин, - Наруто попытался перевести разговор в шутливое русло, не обращая внимания на пренебрежительный «мне-сейчас-не-до-этого-Узумаки-но-я-сделаю-тебе-одолжение » тон, - Главное, чтобы они не разнесли больницу, ты же их знаешь.
Друг глянул на него чуть исподлобья, поджал обветренные губы и улыбнулся. Натянуто. Фальшиво.
- Да. Знаю, - ответил он.
Они снова замолчали. Хоук, казалось, потерял интерес к Наруто.
Узумаки не знает, сколько времени он вот так смотрел на Хоука, пытаясь отгадать его молчаливые загадки и прорваться сквозь реальные иллюзии, но это продолжалось до тех пор, пока его друг не поставил чашку на блюдце, чуть ею звякнув.
Как в замедленной съемке Наруто видит, как Хоук достает бумажник, а из него, похожего на черную лаковую книжечку – пару купюр.
- Спасибо, - бросает он и встает, одернув воротник плаща на английский манер.
Он встает и медленно уходит, - высокий, изящный, реальный.
- Саске! – негромко окликает фигуру Узумаки.
Молодой человек останавливается и, помедлив пару секунд, оборачивается. Его руки засунуты в карманы, а лицо кажется пугающе бледным в неверном свете. Но это не мешает увидеть его глаза.
Лицо Наруто озаряется слабой улыбкой. Он понял.
- Я рад, что ты вернулся.
Саске – а это был именно он, - пожимает плечами. Не вписывающийся в этот мир, строгий и монохромный, холодный и опасный.
- А я не знаю, радоваться этому или нет.
***
Спать в одном положении было чертовски неудобно, но повернуться было лень. Сакура пыталась насладиться этим вынужденным отдыхом, - он ей был необходим. Сознание находилось на грани реальности и сна, - какие-то звуки, обрывки слов доходили до ее ушей, причудливо перемешиваясь с клочками бессмысленных сновидений, темных, тревожных, неясных.
Она знала, чувствовала, - Карин ушла, оставив ее наедине с Шизуне.
Сакура наконец решила открыть глаза, - сознание словно поднималось с Марианской впадины, резко, толчками выплывая на поверхность. Свет ударил в глаза, и Сакура поспешила зажмуриться.
- Доброе утро, - послышался тихий голос Шизуне рядом, - Как ты себя чувствуешь?
Сакура открыла глаза и моргнула. Голова была пустой и свежей, тело чувствовало новые швы, которые могут стать шрамами, но, похоже, ничего фатально серьезного.
- Лучше, чем после боя, - наконец ответила она, - На сколько я отключилась?
Шизуне сидела рядом, на том же стульчике-кресле, что и Карин, закинув ногу на ногу. На ней, как всегда, была юбка-карандаш до колена и темная блузка, подчеркивающая фигуру.
- Меньше, чем на сутки, - ответила женщина, делая какие-то пометки в своем блокноте.
Сакура вздохнула и расслабленно откинулась на подушки. Она победила, черт побери. Остался только…
- Когда поединок с Сасори? – вдруг спросила она.
Шизуне промолчала, и, повертев ручку в руках, захлопнула ее между страницами блокнота. Сакура повернула голову к ней, но помощница Тсунаде встала и отвернулась к окну. Девушка смотрела на ее силуэт, чуть щуря зеленые глаза.
- Завтра, - ответила Шизуне.
Сакура едва не вскочила с кровати.
- Как?!
Голова закружилась, а в глазах потемнело. Завтра, завтра, завтра, - билось в мозгу. Бой, к которому она готовилась столько времени, тренировала себя до изнеможения, и тут – такая подстава, никак иначе. Она не способна в таком состоянии биться с противником уровня Скорпи. Она и так сильно уступала ему в опыте, а тут еще и раны, когда он жив-целехонек.
Тварь. Это точно было запланировано. Ее хотят вывести из строя, ее хотят убрать с дороги.
- Ты можешь отказаться от боя. Тсунаде…предусмотрела такой вариант.
Сакура скрипнула зубами.
- Ну уж нет, - процедила она, и в ее голосе звенела уверенная сталь, - я собью его любой ценой. Иначе все будет зря.
Шизуне повернулась к ней с выражением легкого удивления пополам с недоумением на лице. Она собиралась что-то сказать, но тут их прервали вежливым стуком в дверь.
- Войдите, - ответила Шизуне.
В дверном проеме показалась молоденькая черноволосая медсестра.
- Госпожа Шизуне, вас к телефону, - без приветствия произнесла она.
- Сейчас подойду.
Медсестра ушла, прикрыв за собой дверь, и Шизуне повернулась к Сакуре.
- Знаешь, иногда мне кажется, что Скорпи сделал тебе что-то такое, за что ты не можешь его простить. Я скоро вернусь.
Сказав это, женщина вышла, неплотно закрыв за собой дверь, оставив Сакуру обдумывать ее слова.
Автор: Вайр
Бета: The gray Cardinal
Пейринг: Саске\Итачи, Карин\Сакура, Наруто\Сакура, Наруто|Саске, Саске|Сакура, OMC, большое количество побочных персонажей
Рейтинг: R
Жанр: angst, AU (reality), deathfic, местами dark
Размер: макси. нехилый такой макси.
Дисклеймер: Забирай все, Киши-сан. Это твое.
Состояние: в процессе.
Саммари 1: Я был таким как ты. Я верил в человечество, газетным статьям, телесериалам, политикам и книгам по истории. Но наступил день, когда мир дал мне по морде, и у меня не осталось другого выбора, как принять его таким, какой он есть. Я был самой обычной пешкой и жил как пешка. До той самой ночи, когда в одночасье рухнула вся моя жизнь. © Fahrenheit
Саммари 2: «Даже если ты сможешь отомстить, что хорошего тебе это принесет? Все усилия, боль, деньги, кровь – ради чего? Кому от этого станет лучше? Уж точно не мертвецам, за которых мстят. Они сгниют в любом случае. И уж, конечно, не тем, кому мстят. Трупам все равно. А как же сами мстители? Они лучше спят по ночам или становятся счастливее, когда убивают врагов одного за другим, сея кровавые семена для сотни новых вендетт?..» (с) Джо Аберкромби, «Хладная месть».
Размещение: запрещено.
От автора: дебют в этом фэндоме.
Глава 1 - Хоук
Глава 2 - Карин
Глава 3 - Сакура
Глава 4 - Наруто
Глава 5 - Итачи
Глава 6 - Шаг назад, два вперед
Глава 7 - Токсичность, часть 1
Глава 7 - Токсичность, часть 2
Глава 7 - Токсичность, часть 3
Глава 8 - Когда рушатся плотины, часть 1
Глава 8 - Когда рушатся плотины, часть 2
Глава 8 - Когда рушатся плотины, часть 3 и 4
Глава 9 - Лжец! Убийца! Демон!
Глава 9. Лжец! Убийца! Демон!
Прочь из моей головы!
Оборвав провода, спутав карты, фигуры сметая с доски,
Разбивая шлагбаумы на полном ходу,
Оставляя разрушенными города
Из моей головы,
Где сферой становится плоскость,
Где то горит феерверк, то тлеет свечка из воска,
Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха
И не дружат между собой полушария мозга.
Сплин - "Прочь из моей головы"
Карин не поняла, когда зыбкий вялотекущее течение сна, больше похожее на дремоту, стало четкой реальностью – ее сознание просто вышвырнуло из липкого теплого мира полузабытого божка, а обыденность посмотрела на нее миндалевидными глазами Шизуне цвета мокрого асфальта.
Картинка была тошнотворно-расплывчатой – из-за того, что очки валялись на маленьком столике недалеко от нее. Нет, не валялись, а лежали, - одернула себя Карин, представляя, что в который раз ругается с Харуно по поводу бардака в их общей квартире.
Шизуне сидела напротив нее, держа в руках блокнот, больше похожий на органайзер, и что-то помечая карандашом.
- Доброе утро, - пробормотала Карин, потянувшись за любимым аксессуаром. Очень хотелось пить, и все тело ныло из-за неудобного положения для сна. Жутко хотелось избавиться от одежды – девушка ненавидела спать в ней.
Пикали приборы, - этот резкий звук неприятно отдавался в висках, словно внутри головы гудели медные трубы маленького органа. Карин встала с кресла, и с наслаждением потянулась, нисколько не заботясь о том, что за ней наблюдает Шизуне. Ее хотелось немного, ну совсем каплю позлить, - ведь у нее, в отличие от Карин, и вид был отдохнувший, и тушь с ресниц не осыпалась, и маникюр был чуть ли не сегодняшний.
- Не совсем оно доброе, - Шизуне бросила на нее недовольный взгляд, и Карин усмехнулась. Пай-девочка. Консерваторша. Диплом с отличием. Перевязанный красивой ленточкой. Думает, что одной карьерой и тепленьким местечком добилась всего, что можно в этой жизни?
Карин усмехнулась, перехватив недовольный взгляд помощницы Тсунаде. Нет, все-таки, иногда некоторым женщинам прямо-таки нужно прописывать мужика, который бы нормально их трахал и выбивал этот сквозящий в каждом движении снобизм.
- Ну да, погода отвратительная.
Девушка бросила взгляд на Сакуру, - та спала, так и не поменяв своего положения. На лице не было написано никаких эмоций, а ровное дыхание заставляло позавидовать. Карин широко зевнула. Она была тоже не прочь пристроить свое тельце на какую-нибудь горизонтальную поверхность, желательно мягкую и с огромными подушками, - как у нее дома.
- Я не об этом, - фыркнула Шизуне, сдувая челку со лба и изучая показатели приборов. Убедившись, что все в порядке, она повернулась к своей собеседнице. В спокойных однотонных одеждах, - черная блузка, черные джинсы, черный плащ простого покроя, - она была серьезна, - Противница Сакуры, Темари, умерла сегодня ночью.
Удивление промелькнуло на красивом лице Карин, озарив его лишь на мгновение. Это было слишком неожиданно, да и раны этой…Темари были совершенно не смертельными, это сказал бы любой студент-медик.
Кто-то помог? Возможно, с этим как-то связан тот небольшой ночной инцидент? Была ли Сакура единственной целью?
Карин сразу как-то подобралась и расправила плечи.
- Причина смерти? – спросила она сухим будничным тоном. Ее глаза чуть прищурились за стеклами очков.
- Остановка сердца, - ответила женщина, нахмурившись, - но мы же обе в это не верим, ведь так?
Карин изящно пожала плечами и взяла с кресла свою черную кожаную куртку, в кармане которой была надежно спрятана ампула с неизвестным веществом. Материал куртки приятно холодил руки.
- Это не мое дело, - ответила она, быстро отведя глаза и надевая на себя любимый предмет гардероба, привычным движением выправляя волосы, – Разве этим не должна заниматься полиция или кто-то в этом роде, а?
Она улыбнулась и перекинула сумку через плечо. Мельком глянула на часы – ей нужно успеть заглянуть к Ино и не опоздать на работу. Или…совсем чуть-чуть.
- Приглядывайте за ней, хорошо? – обернулась она у двери, - Голову откручу, если с ней что-то случится.
И, взмахнув копной кроваво-красных волос, удалилась из помещения. Стук ее высоких каблучков еще долго отдавался эхом в полупустом кафельном коридоре больницы.
Уголки губ спящей Сакуры чуть дернулись вверх.
***
- Какой сегодня день недели?
Заспанный голос, красные глаза, неестественное спокойствие на сероватом от жизни в мегаполисе лице.
Ее собеседница - весьма экстравагантного вида, с волосами, отливающими лазурной синевой, заколотыми огромным белым цветком, - удивленно вскидывает тонкие выщипанные брови. На заштукатуренном косметикой лбу появляется несколько горизонтальных морщинок. Не возраст - просто сокращение лицевых мышц.
- Понедельник, - низкий голос с хрипотцой, женский альт. Или контральт? Не определишь, если у тебя ни слуха, ни чувства ритма.
Двадцать капель успокоительного, - чтобы лицо сохраняло эмоциональность кирпича хотя бы полдня. Сердце колотится как-то лениво, даже слишком. Тяжелый, медленный пульс отдается в горле.
Она забыла про глазные капли. Как всегда, забыла самое важное.
- А, точно, - рассеянно отвечает она и проходит в свой кабинет-лабораторию. Прямо по коридору, вторая дверь направо. Ламинат глушит звуки шагов, и если здесь пройдется слепой, то он подумает, что здесь пусто.
Вообще-то, здесь всегда так. Скучно.
Ино закрывает дверь и тяжело приваливается к ней спиной. Вздох. Рабочий день только начался, и торчать здесь еще девять часов. Девять, черт побери!
В такие моменты она опять проклинала себя, проклинала свою глупость, свое упрямство, да и всю жизнь в общем.
Она села за свой стол, на котором всегда был идеальный порядок, и всегда стояла маленькая изящная вазочка с живыми цветами, - она терпеть не могла цветы в горшках. Сегодня это были васильки, - под цвет глаз, как говорила мама, но ни черта общего васильки с ее цветом глаз не имели.
На идеальную столешницу с громким звуком обрушивается папка с документацией, - утренний бюрократический завал от шефа, который любит иметь мозги своим сотрудникам с помощью вот такой вот рутинной работы.
Ради этого стоило учиться семь лет, о да.
На противоположной стене висят часы. Черно-белые часы на белой стене, секундная стрелка быстро движется, не прерывая свой бег. Тиканья не слышно - это отвлекает и раздражает. Эти часы отматывают ее срок здесь - медленно, верно, с точностью всех китайских изделий.
Она включает радио на европейской волне, в надежде выловить что-то расслабляющее, по типу итальянских баллад, - и закрывает глаза. Делать ничего не хотелось.
Резкий, раздражающий звук сообщения вырывает ее из оцепенения. Пальцы дернулись, когда она прочитала сообщение.
Карин. Подруга прекрасных студенческих годков. Навевает воспоминания.
Некоторых людей, - таких, как Яманака, - жизнь меняет, но Карин осталась прежней. Ну, может, еще и Наруто.
Горькая усмешка пробежала по бледным губам, - вот, она и накраситься сегодня забыла. Наруто. Эпический провал неудачницы Яманаки.
Повесть о том, как ее спустили с небес на землю.
Тогда Ино была другой, - улыбчивая, импульсивная и яркая девушка сразу привлекла внимание Узумаки. Они хорошо смотрелись вместе - статные, голубоглазые и светловолосые. В Наруто была какая-то американская красота, - она иногда подшучивала над ним, говоря, что он похож на молодого Брэда Питта, - а сама была скорее северянкой, бледной, чуть аристократичной, если можно назвать аристократичными скандинавских принцесс.
Она была на втором курсе медицинского, когда они познакомились. Наруто был идеальным, а вот в Ино был один минус, который она слишком поздно осознала: ее увлеченность такой страной, как Италия, переходила всякие границы. Поначалу Узумаки это забавляло, - он вместе с ней учил итальянский, водил ее по ресторанам, где они пили сухое вино и угощали друг друга панакотой, смотрели фильмы Феллини в ночном кинотеатре на последнем ряду, и болели в спорт-барах за Ювентус.
Все было здорово, пока Наруто не устал от этого. Ино не понимала, почему он от нее отдалялся, почему он хотел меньше с ней видеться, пока он не сказал ей прямо. Он не любил полуправды, он всегда говорил все в лицо.
Разговоров было несколько. "Я устал от Италии". "Переключись, не зацикливайся на одном". "Извини, но это все". "У нас нет ничего общего".
- Нет! - протестовала она, - у нас много общего!
Наруто усмехнулся, своей горькой, щемящей ухмылкой, от которой у Ино всегда перехватывало дыхание.
- Да? - спрашивал он голосом, полным сожаления, - Какая моя любимая книга?
И Ино не нашла, что ответить. И Наруто просто ушел, заплатив за счет.
Потом появилась Карин - женская копия Узумаки, ошеломляюще красивая, острая на язычок и не требующая от Ино ничего взамен.
- Мы обе получили удовольствие, - подмигнула она ей утром, когда девушка соображала, где она и что было ночью, - У меня принцип - ничего серьезного. Секс ради секса, душечка. Ну, иногда можно проводить вместе выходные.
У Ино было ощущение, что ее просто использовали, как шлюху. Девка на одну ночь. Да ладно парень - ее использовала другая девушка!..
Но это было взаимно. Еще можно было поспорить, кто кого пользовал, на самом-то деле.
Карин позвонила на следующий день. И на следующий. Так продолжалось, пока ошеломительно красивая девушка не сказала:
- У меня появился сожитель, поэтому встречаться будем меньше, душка.
И улыбнулась. Так же улыбался и Наруто.
Ино было уже плевать, она уже знала, что Карин никуда от нее не денется. У нее не было ни друзей, ни знакомых - лишь коллеги по работе, и где-то там, в беззаботном детстве - лучшая подруга по имени Сакура, исчезнувшая так внезапно, не попрощавшись, не позвонив, не послав даже гребаное сообщение.
Кидают, ее все время кидают. И, что самое страшное, - она к этому привыкла. И ей настолько плевать на это, что есть смысл задуматься.
Она стала жить целиком и полностью ради себя. И только. Все остальное и остальные – лишь приложения.
Ино вздохнула, заправив за ухо длинную светлую челку, - и занялась документацией в попытке скоротать время. Телефон так и остался лежать рядом, и на поблекшем экране все еще читалась смс-ка:
Дело на миллион, душка! Через полчаса буду у тебя. Соскучилась?)
Черт побери. Конечно, соскучилась. А ты?
Нет, не отвечай. Так интересней.
Карин действительно появилась через полчаса, - вернее, влетела в ее кабинет ярким вихрем. Короткая юбка, высокие ботфорты на головокружительном каблуке, тонкая курточка, которая скорее прикрывает, чем греет.
- Салют! - их приветствие, Карин наклоняется к ней через стол, запечатлевая поцелуй на губах Ино. От нее пахнет мятой и чуть-чуть - резким перцем, а длинные волосы касаются лица Яманаки.
- Рада тебя видеть, - через силу улыбается Ино, чувствуя, что депрессивная тяжесть немного отпускает ее сердце, заставляя его биться чуть легче и быстрее.
- Взаимно, - хмыкает Карин, кидая сумку-торбу на стол, прямо на документацию, и нахально запрыгивает на него сама, закинув ногу на ногу. У нее красивые колени, и она знает об этом.
Ино продолжает сидеть, смотря на нее испытывающим взглядом. Ее губ, не накрашенных, черт побери, - касается легкая ироничная ухмылка.
- Ты какая-то взбудораженная, - говорит она.
- Есть из-за чего, - Карин достает из кармана куртки ампулу с какой-то золотистой жидкостью и передает ее в холодные нежные руки Ино, - Это по твоей части. Можешь выяснить, что это? Я в долгу не останусь, ты же знаешь.
Она лукаво подмигивает сквозь стекла очков, - в ее глазах пляшут чертики.
"Как это проблематично", - так сказал бы ее давний друг, учившийся на защите информации, и который точно так же быстро исчез из ее жизни, как и появился.
Карин постукивает наманикюренными пальчиками по столешнице, чуть раскачивая ногой. Какой-то ритм, - но Ино в этом ни черта не смыслила.
- Скорее всего, это яд, - говорит Карин более серьезным тоном.
На миловидном личике Яманака мелькает интерес:
- Откуда такие сведения?
Красноволосая поджимает губы, и начинает свой рассказ. О крупном деле своего бывшего, о боях и поединках, о смерти Темари из-за остановки сердца, о ночном инциденте, - разумеется, без имен.
Ино слушает, скрестив руки на груди.
- …В общем, я уверена, эта сучка все и сделала. Но она просто пешка, ясен пень.
- Почему бы не сообщить об этом Ховердейлу? Это его дело.
Карин яростно на нее посмотрела. Запретная фамилия была произнесена, и Ино всегда знала, что одним упоминанием молодого детектива можно довести подругу-любовницу до состояния белого каления.
Ха.
- Не хочу давать этому идиоту повода для радости, - мстительно фыркает Карин, спрыгивая со стола, - Займешься этой гадостью? - она кивает на ампулу, - Только после этого можно сообщать всяким хвостатым хорошие новости.
Бедная, до сих пор не может простить, что он ее кинул.
- Вскрытие уже проводили? Этой, как ее... - Ино крутила ручку в пальцах, как маленький пропеллер, пока Карин крутилась перед зеркалом около двери.
- Темари.
- Точно.
- Нет, она под утро окочурилась, еще рано.
- Значит, скоро она будет здесь, - мрачно проговорила Ино, - думаешь, ты мне Америку открыла об этих поединках? Не совсем законно, но прибыльно для нашего...заведения.
Да, поэтому она ненавидела свою работу. Может, еще десяток капелек?
Карин кивает, и берет свою сумку. Без нее на столе сразу становится неуютно.
- Тогда буду ждать результатов. Я на работу, увидимся, - она снова быстро ее целует, и уходит так же быстро, как и пришла, оставляя Ино со слабой улыбкой на чуть порозовевших губах.
Ох уж эта Карин, - шило в заднице, семь пятниц на неделе, и десяток любовников на ночь.
Пора открывать лабораторию. Интересно, она еще не разучилась пользоваться всем этим оборудованием?..
***
…Он очнулся. Не проснулся, а именно очнулся – не было хотя бы тени ощущения отдыха, словно пролежал всю ночь без сознания, но с открытыми глазами. Перед тем, как отключиться от волны боли, накрывшей не только голову, но и все тело, ввергая нервную систему в бездействие, а мышцы – сокращая в судорогах, - он успел добраться до софы, стоящей в комнате, и упасть на нее. Не до конца успел, - одна нога все же осталась на полу, согнутая в колене. Другая - удобно опиралась о подлокотник. Пахло пылью, сухой, тяжелый запах, - второй материал застоявшейся мебели.
В его остекленевшие глаза смотрел унылый потолок, который жалобно требовал ремонта. Облупленная штукатурка, образовывающая причудливые узоры, отдаленно похожие на звезды и кляксы, какие-то грязные мягкие разводы серо-коричневого оттенка, - скорее всего, от воды. Фиговая картина.
В голове была полная каша толченого стекла, которая, попавши в кровь, разбухла и разъедала мозг, пытаясь выбраться наружу. А что, в средневековье толченое стекло подмешивали в пищу, а утром обнаруживали труп с разорванным пищеводом. Медленная, мучительная смерть.
Он попытался вздохнуть поглубже, но изо рта вырвался только какой-то невнятный хрип. Жить определенно не хотелось.
Зло пожаловать, Саске. Почувствуй, как больно просыпаться в реальном мире.
Он закрыл глаза тыльной стороной руки, даря себе спасительную, пусть и временную, слепоту. Воспоминания сыпались на него нескончаемым ворохом, таким ненужным сейчас балластом. Они тянули вниз, за собой, не давая вздохнуть и пошевелиться, вытаскивая на поверхность то, что сейчас было больнее всего.
…Эй, братишка, ты скрипку не забыл?..
…Как в школе? Тебя никто не обижал?..
…Эта крыша - мое любимое место в городе. Теперь и ты про него знаешь…
…Хм, мне нравится этот псевдоним. Спасибо…
…Саске, ты здорово меня напугал. Не подходи к краю платформы больше…
…Не слушай никого, кроме себя. Я всегда на твоей стороне…
Хватит.
Саске резко соскочил с софы, которая еще сильнее прогнулась под его весом. Проржавевшие пружины неприятно скрипнули.
Очень хотелось умыться. И посмотреть на себя.
Отражение встретило его неприветливо, но с любопытством, - Саске словно заново узнавал себя, пока холодные прозрачные капли стекали по лицу за шиворот, даря приятные бодрящие мурашки.
Странные ощущения – вспомнить все, снова быть собой, быть полноценным. Похоже на то чувство, когда возвращаешься в пустой дом, в котором прошло твое детство. Все вроде бы на месте, но что-то не так. Неуютно, непривычно, даже немного больно от осознания того, что круг снова замкнулся, и он снова часть этой огромной паутины под названием жизнь.
Вернулось это чувство – это чувство алчной, всепоглощающей, уничтожающей ненависти. Ее так не хватало, доброй подруги.
Да, да, да, черт побери, да. Он его нашел, он его наконец-то нашел.
Убить, уничтожить, растерзать, посмотреть в глаза.
Саске был зол – и причины его злости были вполне понятны.
Чисто формально он был мертв, в общем-то. А Учиха Саске до сих пор числится в его родном городке пропавшим без вести.
- Самоидентификация, - сказал он своему отражению, которое послушно повторило движения его губ и прищур холодных глаз, - Ты больше не Хоук.
Отражение, казалось, было согласно. Можно ли это называть раздвоением личности? Если верить книгам, в его положении это нормально. Придется какое-то время следить за каждым своим шагом, и, может, даже разговаривать с самим собой, чтобы, наконец, все стало так, как должно быть.
Саске не понравился тот человек, которого он увидел в отражении. Бледный, жалкий, измотанный, с синеватыми полудугами под глазами, – он вызывал лишь презрение. Слабак. И, пора бы подстричься, - думал он, глядя на свои отросшие чуть длиннее обычного волосы. Да, точно.
Интересно, какого человека увидел Итачи? Потешался ли он над ним? И почему не убил сразу, захотел поиграться?
Да. Захотел. Вспомни хотя бы тот отнюдь не братский поцелуй, Учиха. Хоуку даже понравилось.
Отражение посмотрело на него с укором, чуть нахмурив тонкие брови – разумеется, это были всего лишь игры его разума, игры сознания с подсознанием.
Презрение, ненависть и отвращение чуть скривили красивое лицо молодого человека. За это Итачи получит отдельно.
Ненавистное имя усилило, зажгло ярким пламенем старые, крепкие, уверенные эмоции. Они бы уничтожили Саске за эти годы, свели бы с ума, если бы он ничего не предпринял. Он был слишком слаб, а ненависти было слишком много, и он не мог совладать с этим чувством, которое со временем превращало его из отчаявшегося от горя и предательства младшего брата в мстительного, расчетливого убийцу.
Теперь его ненависть – главное преимущество.
Саске усмехнулся. Надо же, как все отлично сработало. Ради этого стоило бросаться под машину.
О том, что он был бы готов и даже немного рад другому, плачевному исходу – он запрещал себе думать.
На это теперь плевать.
Он отошел от зеркала и прошел в гостиную. Присутствия Итачи в квартире не чувствовалось – это был нюх охотника, интуиция или шестое чувство, - называть можно по-разному. Брата действительно не было.
Ему же лучше. Бежать уже все равно некуда. Он попался в ловушку, как только появился здесь.
На кухне руки сами собой потянулись за кофе и пачкой сигарет, лежавшей на столе. Рефлекторные действия. Зажигалка – в кармане. Что ж, потребности Хоука – пока и его потребности.
Но – черт, как же противно. Кажется, он даже чувствовал, как дым оседает на его легких. Он не закашлялся – движения и ощущения были очень привычными, да и кофе на вкус был менее отвратительным, чем в детстве.
Саске открыл свой ноутбук, не замечая, как курит уже вторую сигарету. Быстро вспомнив пароль, он сделал большой глоток кофе. Голода не было.
«Класс, - раздраженно подумал Учиха, - Хоуку еще и инструкцию по эксплуатации тела надо было оставить. Когда кормить, когда укладывать спать, и чем не травить. Идиот».
Ха, забавно, он пытается поругаться сам с собой.
- Продолжим наше общее дело? – шепотом спросил Саске сам себя, открывая почту и набирая адрес Зецу, - У меня много чего найдется в адрес Итачи.
Чуть дернув уголком губ, но, так и не усмехнувшись, он быстро защелкал пальцами по клавиатуре.
Закончив письмо и отправив его, Саске позволил себе вальяжно потянуться на стуле.
Он знал, что будет делать дальше и куда отправится. Все то простое, обыденное, человеческое, что в нем осталось, желало увидеть Наруто. Просто хотелось ему сказать «Привет, я вернулся». Или что-то в этом роде.
Приняв душ и приведя себя в порядок, взяв пистолет и заперев комнату Риуса, Саске остановился у двери и снова достал свое оружие. Приятная тяжесть металла, который нагревается от каждого выстрела, отдающихся вибрирующими импульсами по руке, вызывала странные эмоции. Легкая улыбка тронула губы самого младшего из семьи Учиха. Первая за многие годы, искренняя, настоящая улыбка настоящего Саске.
Сегодня все закончится, и он будет наконец-то свободен.
***
I try to make it through my life, in my way, there's you
I try to make it through these lies, that's all I do
Just don't deny it
Just don't deny it and deal with it, yeah
Deal with it
You try to break me,
You wanna break me.... bit by bit,
That's just part of it.
Я пытаюсь жить свою жизнь по-своему, но есть ты,
Я пытаюсь избегать лживости, и это всё, что я делаю...
Не отрицай этого,
Не отрицай этого, просто прими как есть, да,
Прими это как есть.
Ты пытаешься сломать меня,
Ты хочешь сломать меня... постепенно,
Но это лишь малая часть всего.
Apocalyptica "I Don`t Care"
В первый день зимы в воздухе наконец-то почувствовалась морозная свежесть, бесконечные тротуарные лужи сковало тонкой хрустящей пленкой льда, а город из грязных серых тонов переоделся в парадные серебряно-черные. Деревья стояли, словно сахарные статуэтки, покрытые слоем колючего инея, а снежная пудра кружилась в воздухе, подхватываемая игривым ветром.
Все это лишь одна сторона медали.
Итачи ненавидел зиму. Даже такую, - в переходном истеричном демисезонном состоянии.
Предплечье ныло – но это были отголоски фантомной боли. Итачи постукивает пальцами по мраморной поверхности стола, - это не нервозность, это дурацкая вредная привычка, одна из многих.
Пошловатый зал ресторана, где Тсунаде назначила встречу, навевал уныние и не вызывал никакого интереса. Тут были отдельные столики, отгороженные друг от друга тонкими перегородками и тяжелыми портьерами для создания тет-а-тетной атмосферы.
Ресторан так и назывался – «Тет-а-Тет».
Напряженная, мертвая тишина небольшого помещения. Они вдвоем – на целый зал.
Репродукции картин Айвазовского. Тихие нежные звуки мелодий Баха.
Интеллектуальное занудное местечко. С приставкой «псевдо».
- Твой аванс, - по-деловому произносит Тсунаде, пиная небольшой аккуратный кейс в сторону Итачи.
От таких клиентов, как Тсунаде, всегда нужно ждать подвоха. Никаких чеков и банковских переводов, только наличные.
Тсунаде смотрит на него испытывающим взглядом. Глаза у нее светло-карие, цвета лесного ореха, разбавленного содовой виски. Итачи знает, сколько ей лет, - и у любой женщины эта цифра вызвала бы священный ужас.
- Я довольна твоими результатами, детектив. Но мне совершенно не нравятся твои методы. Какого хрена ты приплел ко всему Сакуру?
Итачи чуть приподнимает бровь, когда она заказывает у официанта финской клюквенной с утра пораньше.
В помещении достаточно прохладно, но не холодно.
- Никогда не пробуй разорвать клубок змей извне, только изнутри, - отвечает он, бросив на женщину короткий взгляд, - И ни я, ни вы абсолютно не интересны той личности, о которой мы сейчас говорим.
Тсунаде была внутренне согласна, - об этом говорили эмоции, пробежавшие по ее лицу. Среди них было и беспокойство, и страх, те эмоции, которые не свойственны этой волевой женщине с кучей грязного белья в шкафу, фигурально выражаясь.
-Черт бы тебя побрал, Ховердейл! Это же моя ученица, и она мне как дочь, - чуть прикрикнув и нахмурившись, проговорила она с ноткой презрения к собеседнику.
Она говорила правду.
- И?
Учиха знал, куда идет этот разговор. Все люди одинаковые, все схемы диалогов уже когда-то были. Просчитать Тсунаде было не сложно, - ведь она, в первую очередь, была женщиной.
Она злилась. Сжимала и разжимала пальцы, поджимала губы, щурилась и не сводила взгляда с Итачи. Она боялась, что рискованная экспансия с Сакурой провалится, и ответственность будет нести она и только она.
Но она не будет виновата.
Будет виноват сидящий перед ней человек.
А она никогда не проигрывала и никогда никого не теряла. Просто будет повторять себе это почаще. И пить поменьше.
Сакура не отказалась от боя. Она так похожа на нее, Тсунаде.
Тсунаде оперлась локтями о стол и наклонилась через него, чтобы – ближе, ближе! – видеть эти спокойные глаза человека, который так безрассудно рискует.
- Если Сакура погибнет, то ты, мальчик, - она сделала паузу, чтобы тыкнуть ярким ногтем рядом с лицом детектива, - Будешь первым, кому я нахрен сверну шею.
На красивом, по-дерзки красивом лице не промелькнуло ни одной эмоции.
- Это угроза?
Тсунаде откинулась на кожаный диванчик, на котором сидела.
- Естественно. Я тебя хоть из-под земли достану, если что-то пойдет не так. Познакомишься с моими ребятами, - Тсунаде широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
Официант принес заказ.
Легкий снегопад стал метелью.
***
Счастливые люди брали отпуска, толпились в пробках на подъездах к аэропортам и летели подальше, на юг. Вслед за птицами.
- Ты заебала со своими опозданиями, - с крайней степенью раздраженности огрызнулась рыжеволосая девушка в белом халате.
Карин фирменным жестом поправила очки и ухмыльнулась:
- И тебе привет, сестренка.
В карих глазах Таюи полыхнула ярость.
- Не смей меня так называть! Я не сестра шлюхи! – выплюнула она, резко развернувшись и взмахнув волосами, - Давай, шевели спичками, у нас вызов, все тебя только ждут.
Если Карин была тонкой, изящной скрипкой, то Таюя – утратившей грацию виолончелью.
- Ну нихрена себе благодарность, - пробормотала Карин себе под нос, и крикнула вслед, - Не забывай, дура, кто тебя кормил с ложечки, когда ты загремела с булимией!
- А пошла ты нахер, - Таюя, не оборачиваясь, показала ей всемирно известный жест.
Карин обожала свою семейку. Интересно, с каким индюком ее мать нагуляла это недоразумение?
Быстро переодевшись и убрав мешающие пряди с лица, она села в машину.
- О, наконец-то! – радостно воскликнули спереди.
Карин прищурилась.
- Ну и кто за рулем сегодня? – обратилась она к молодому человеку, сидящему на месте водителя.
- А ты угадай, - с пассажирского сидения высунулся еще один человек, абсолютно идентичный внешности водителя.
- Опять вы, - возвела очи горе Карин, - Мне чихать, поехали уже.
- Я с ней соглашусь, трогай давай! – рявкнула Таюя.
Братья-близнецы переглянулись, и Сакон повернул ключ зажигания.
***
Понедельник – самый хреновый день на неделе, - это железный факт; хотя британские ученые с вами бы поспорили, высказав, что самый хреновый день недели все-таки вторник, а в понедельник люди находятся под хорошим впечатлением выходных.
Если вы встретите человека, который скажет вам такую чушь – врежьте ему или плюньте в лицо. Зависит от того, что для вас эстетичнее.
Какое, к черту, хорошее впечатление выходных? Мы живем во время, когда в период с пятницы по воскресенье люди убивают себя в пабах, в стрип-барах, спорт-барах, да вообще во всякого вида и рода барах и клубах. Все живут, как в последний день, словно завтра не настанет, наступит апокалипсис, на город скинут атомную бомбу, начнется третья мировая и рабочая неделя не наступит. Может, этим людям просто нечего терять?
Истерия начала века.
Сай, простой парнишка из провинции, как он представлялся, а на деле прожженный до костного мозга житель мегаполиса, не понимал такого поведения людей. Люди вообще казались ему странными существами, и это было взаимно. Проблемы с эмоциональностью, да?
Не только британские ученые, а и вполне себе хорошие специалисты говорят, что именно с этого развивается шизофрения.
А Сая все устраивало. До тех пор, пока он не устроился барменом в «Девятихвостого Лиса».
Менеджеров, то бишь почти начальников, было двое: Киба, принимавший его на работу, не вызвал у Сая практически никаких эмоций, - еще бы, таких, как он, Сай видел десятками, а вот второй, со смешным именем…
- Я Наруто, - почти-начальник широко улыбается, и глаза его прищуриваются: он улыбается честно, искренне. По крайней мере, так пишут в книгах, - Сай, верно?
Черноволосый бледный парнишка пожимает протянутую чуть загорелую ладонь. Или Наруто был приезжим, или ходил в солярий. Определить, что более вероятно, Сай не брался даже своим опытным взглядом.
- Работал уже в этой сфере? – спрашивает Узумаки, доставая из шкафчика новую, даже запакованную, классическую форму бармена.
- Да, - Сай монотонно называет места, где он работал, - «Корень», «Коноха», еще пара мест, но мне там не нравилось.
Наруто присвистывает. Звонко, мастерски. У него абсолютный бардак на голове, словно он и не смотрелся в зеркало, как встал, но ему очень шло.
- Перелетная пташка, значит? Окей тогда. Ты нам все равно нужен – пару дней назад у нас уволился один хороший, а по выходным здесь страшный наплыв…
Он что-то еще говорил, но Сай пропускал эту болтовню мимо ушей. Замена, значит? Это…всегда странно, быть чьей-то заменой. Все будут ждать от него того же, что и от…как он там его назвал?..
Ах, черт, как же холодно на улице. Сай ненавидел холод, с тех пор, как его приемная семья – редкостная пьянь, между прочим, - накопила задолженность аж за полгода и не смогла заплатить за отопление. Саю было тогда восемь лет, и эту зиму он не забудет никогда в своей жизни.
Он прошел квартал и глянул на часы. Нет, еще не опаздывает.
Раньше он за собой такого не замечал, но, как только он устроился в «Лиса», то ненавязчиво пытался выяснить информацию о том, кого он, собственно, заменяет. Может, он уловил какие-то особые интонации в голосе Узумаки, когда он говорил о…
Сай никак не мог запомнить его имени. Такое простое, дурацкое, как кличка.
Но когда он его увидел, то сразу понял, что это он. Просто понял, и все. По взгляду Наруто, - черт, как он на него смотрит! – и ответной, чуть лукавой улыбке.
Хоук не был похож на Наруто ни в чем – видимо, здесь действовал вечный романтический закон притягивания противоположностей. Интересно, у этих двоих что-то есть?
Узумаки, казалось, сразу же забыл обо всем, - и о ворохе документации в офисе, и о заказах на склад, и об инкассации, которая должна была прийти через пару часов…
И Хоук. Ходячий идеал многих во плоти, преисполненный гордости, изящества и язвительности. В нем была порода.
Сай бы с ним переспал, только вот не был уверен, что такие уникумы никем не заняты. Наруто и Хоук подходили друг другу идеально, как молоко к кофе.
А Сай был просто заменой. Причем довольно жалкой, - ведь ему не принадлежал ни один из них хотя бы по пьяни, под ЛСД и экстази, хотя бы на одну ночь, хотя бы на одно чертово мгновенье.
Смена понедельника начнется как всегда – с вялого потока последних клубных гуляк, решивших опохмелиться. Те, кто взял на работе выходной, потому что их бросила девушка или парень. Те, кто прогуливает пары в университете, потому что уже не знают, чего хотят. Те, кто просто хочет потеряться в этом обманчиво-ярком потоке.
Наруто чуть сонный и уставший, - с ним такое редко бывает, может, случилось что? Обычно он похож на электрическую лампочку, яркую, но не бесполезную. Темно-синяя рубашка с закатанными рукавами, белый бейджик с именем, черные джинсы классического кроя. Идеален, но сам не знает об этом.
К счастью или к сожалению.
- Доброе утро, - Сай улыбается, не разжимая губ, перегнувшись через косяк двери в офис, - у меня тут лишний кофе. Будешь?
Наруто оборачивается – его пшеничные волосы, волосы-американская-мечта, резко контрастируют с темной рубашкой, а уставшие глаза кажутся болезненно-яркими, как васильки на нетронутом снегу, - и улыбается в ответ.
- Вот это сервис! Не откажусь, сейчас бы это был глоток жизни.
Сай передает бумажный стакан с логотипом кофейни, на котором маркером женским почерком написано «Наруто», и передает адресату.
- Спасибо. А если бы я отказался?
Сай пожимает плечами. Он уже в форме бармена, и думает, завязывать или все же не завязывать бабочку и оставить верхние пуговицы не застегнутыми.
- Не отказался бы.
Наруто удивляется. Он всегда так искренен в своих эмоциях, наверное, именно поэтому Сай к нему так…привязался. В этом он сильнее всего отличается от Хоука – у того на лице маска на маске под двойной маской с тройным блефом.
- Это почему? Ты что, экстрасенсом стал с утра пораньше?
Слышны характерные шумы из наушников, переброшенных через шею светловолосого молодого человека. Наушники – ярко-оранжевые, вакуумные, кричащие. Да и песню Сай уже слышал, только не помнил, как называется эта группа.
- Потому что сегодня понедельник, - фыркает черноволосый мальчик из провинции и выходит в бар, провожаемый удивленным взглядом Наруто.
Все как всегда – Сай достает книгу, которую он читает только на работе, - и, облокотившись об отполированную барную стойку, начинает читать.
«Как мы лжем». Так называется книга.
Первого посетителя пришлось ждать недолго, - он всегда был точен, как часы, по словам Наруто, уже два года. Примерно одного с ними возраста, худой и невысокий, по виду – типичный холеный клубный тусовщик: зауженные джинсы с массивной пряжкой ремня, яркая рубашка на выпуск, легкий неофициальный пиджак, накинутый на плечи.
Он вечно болтает по телефону, который стоит как зарплата Сая, громко ругаясь и возбужденно делясь впечатлениями ночи с многочисленными собеседниками. У него пепельные волосы до плеч, челка падает на глаза, скрытые цветными линзами. Мягкие черты лица, миндалевидные глаза и нижняя губа чуть пухлее верхней.
- Как всегда, - он делает знак Саю, чуть кивая в знак приветствия. Вальяжно садится на высокий стульчик, свесив одну ногу вниз.
Молочный коктейль с Бейлиcом. Как всегда.
Наруто тоже висит на телефоне, попутно принимая машину со склада. Некоторые ящики он пинает, и они лениво катятся по кафельному полу.
Сай безразлично смотрит на все это, и продолжает читать. Он не слушает, о чем говорит постоянный посетитель, - все его реплики выучены наизусть, тембр голоса Сай бы узнал и через несколько лет. Чуть повысится – значит врет, так говорится в книге.
Постоянный расплачивается карточкой, - на ней имя Ходзуки Суйгецу, - и, кинув пару купюр на чай, направляется к выходу, обсуждая очередную свою пассию по телефону, тихо, бархатно посмеиваясь.
Вальяжная, расслабленная походка, коктейль вместо опохмела, и общее сонное состояние ночного жителя сыграли шутку с парнем, столкнув его у выхода с еще одним посетителем – совершенно неожиданным.
- О, пардон, - извиняется Суйгецу, и поворачивает голову в сторону вошедшего. Море эмоций короткой волной проносятся на его лице, оставляя лишь две: ошеломление пополам с замешательством.
Восторг.
Суйгецу пробормотал что-то в трубку и сбросил вызов.
- Молодой человек, вам никто не говорил, что вы ошеломляете? Могу я вас угостить? – лукаво интересуется он, и тембр голоса снова меняется: теперь он похож на мурлыканье кота.
Отвратительно. Тошно.
Саске – а это был именно он, - смерил Суйгецу таким взглядом, что тот сто раз пожалел, что с ним столкнулся. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, он не был нормальным, он был мертвым и яростным. Глаза были черные – зрачки настолько расширились, что заполнили всю цветную радужку.
- Исчезни, - бросает Учиха, и Ходзуки, едва не отдав честь, выходит из бара, не оглядываясь.
Сай поднял взгляд: голос был знакомый, но абсолютно чужой одновременно. Этот голос принадлежал Хоуку, но что-то в нем изменилось, неуловимо, но очень явно и ослепительно ярко.
Хоук – если это был он, - быстро оказался у бара, захватив все внимание Сая. Да, да, в этом парне что-то изменилось, но что?
Хоук парализовал все мысли Сая.
Такое ощущение, что Коннор одним движением снял все свои маски, и теперь на Сая смотрело настоящее лицо притворщика, - безумно правильное в своих чертах, безумно красивое, холодное и безразличное, темные глаза смотрели куда-то сквозь бармена, - словно прощупывая магистральные артерии, ведущие к сердцу.
Не хватало только кривой ухмылки, - и, возможно, тогда бы это был портрет скрытого психопата.
- Позови Узумаки, - произносит он. Сай замечает, что парень не закуривает, лишь постукивает тонкими пальцами по дереву, - неужели бросает?
Парень не сразу понял смысл фразы, адресованной ему, - казалось, все тело, даже мысли и мышцы лица, были заморожены незримым холодом, идущим от Хоука.
Наруто звать не пришлось – он вышел сам, намереваясь что-то сказать Саю. Он застывает прямо у арки, как вкопанный, словно увидел приведение. Сай кидает на него быстрый изучающий взгляд, - эмоции Наруто были парадоксальны: с одной стороны, он был рад видеть друга, но с другой…словно готов накинуться на него с кулаками. За что? Интересный вопрос.
- Привет, - справляется с собой Узумаки, хотя его голос все еще хриплый. Крайняя степень удивления – в горле обычно пересыхает, когда мы испытываем эту эмоцию.
Хоук уже другой – такой, как и всегда. В движениях и жестах появляется подвижная ртутная текучесть, черты лица расслабляются, на губах играет ухмылка, а в глазах – ироничный прищур. Парень тянется в карман и закуривает одним ловким щелчком серебристой зажигалки.
Чувство опасности улетучилось.
- Организуй мне чай. Зеленый, - с расстановкой произносит Хоук, обращаясь к застывшему Наруто. Тот удивленно моргнул, словно пытаясь понять, было ли только что увиденной галлюцинацией или все же нет?
- Чай? Ты сказал чай? – удивленно переспрашивает Узумаки. Он рассеянно взъерошивает волосы, - он всегда так делает, когда озадачен.
Саске-Хоук кивает.
Сай тоже был удивлен, - на его памяти Хоук брал всегда или виски со льдом, или Мэри. Почему же Узумаки, знающий Коннора вдоль и поперек, так ошеломлен? Причина совершенно точно была в другом. Не в зеленом чае.
Посетитель быстро получает свой напиток, но не торопится его выпить. Кажется, он потерял интерес к Наруто, и думает о чем-то своем.
Он уже не курит, не улыбается, ухмылка гаснет на его лице, не шутит, не пьет алкоголь.
Кто-то умер?..
- Сай, - тихо обращается к нему Наруто, - иди, отдохни.
Бармен понимает, что сопротивляться бесполезно. Он не понимает того чувства, которое возникает где-то в районе диафрагмы, и давит, давит, давит, заставляя ссутулиться.
Это чувство третьего лишнего.
Он уходит, прихватив с собой книгу.
Наруто, чуть помедлив, на негнущихся ногах подходит к барной стойке, и останавливается напротив своего лучшего друга, отделяемый от него лишь широкой полосой дерева, покрытой лаком. Это та граница между ними, что была всегда. Она практически не чувствовалась рядом с открытым ему Хоуком и когда-то – Саске, но сейчас молчание между ними было почти ощутимым.
Его лучший друг пьет свой чай, даже не смотря в сторону Наруто.
- Привет, - наконец решается сказать он.
Парень поворачивает к нему голову, - и нет, нет, нет, - ему показалось. Перед ним все тот же Хоук. Саске – просто померещилось, что наконец-то…
- Привет, - ухмыляется черноволосый.
Что-то не то в его ухмылке. Вроде все так же, как в последние годы, но все равно…что-то не то.
Наруто тряхнул головой. Нет, померещилось, хотя хотелось верить, что все же нет.
Саске будет слишком больно очнуться в этом мире. Пусть уж лучше будет Хоук.
А раньше ты не отказывался от своих слов, - протянул внутренний голос.
Это было раньше, - отвечает Наруто самому себе.
- Не знаешь, как Сакура? – решил спросить Хоук. Не только из-за того, что молчание затягивалось на совсем неприличные секунды, но и потому, что он действительно беспокоился о Сакуре.
Может быть.
Хоук хмыкнул, чуть дернув головой. Отросшая челка падала ему на глаза, прося о стрижке.
- Я не имею ни малейшего понятия, что происходит.
- С ней осталась Карин, - Наруто попытался перевести разговор в шутливое русло, не обращая внимания на пренебрежительный «мне-сейчас-не-до-этого-Узумаки-но-я-сделаю-тебе-одолжение » тон, - Главное, чтобы они не разнесли больницу, ты же их знаешь.
Друг глянул на него чуть исподлобья, поджал обветренные губы и улыбнулся. Натянуто. Фальшиво.
- Да. Знаю, - ответил он.
Они снова замолчали. Хоук, казалось, потерял интерес к Наруто.
Узумаки не знает, сколько времени он вот так смотрел на Хоука, пытаясь отгадать его молчаливые загадки и прорваться сквозь реальные иллюзии, но это продолжалось до тех пор, пока его друг не поставил чашку на блюдце, чуть ею звякнув.
Как в замедленной съемке Наруто видит, как Хоук достает бумажник, а из него, похожего на черную лаковую книжечку – пару купюр.
- Спасибо, - бросает он и встает, одернув воротник плаща на английский манер.
Он встает и медленно уходит, - высокий, изящный, реальный.
- Саске! – негромко окликает фигуру Узумаки.
Молодой человек останавливается и, помедлив пару секунд, оборачивается. Его руки засунуты в карманы, а лицо кажется пугающе бледным в неверном свете. Но это не мешает увидеть его глаза.
Лицо Наруто озаряется слабой улыбкой. Он понял.
- Я рад, что ты вернулся.
Саске – а это был именно он, - пожимает плечами. Не вписывающийся в этот мир, строгий и монохромный, холодный и опасный.
- А я не знаю, радоваться этому или нет.
***
Спать в одном положении было чертовски неудобно, но повернуться было лень. Сакура пыталась насладиться этим вынужденным отдыхом, - он ей был необходим. Сознание находилось на грани реальности и сна, - какие-то звуки, обрывки слов доходили до ее ушей, причудливо перемешиваясь с клочками бессмысленных сновидений, темных, тревожных, неясных.
Она знала, чувствовала, - Карин ушла, оставив ее наедине с Шизуне.
Сакура наконец решила открыть глаза, - сознание словно поднималось с Марианской впадины, резко, толчками выплывая на поверхность. Свет ударил в глаза, и Сакура поспешила зажмуриться.
- Доброе утро, - послышался тихий голос Шизуне рядом, - Как ты себя чувствуешь?
Сакура открыла глаза и моргнула. Голова была пустой и свежей, тело чувствовало новые швы, которые могут стать шрамами, но, похоже, ничего фатально серьезного.
- Лучше, чем после боя, - наконец ответила она, - На сколько я отключилась?
Шизуне сидела рядом, на том же стульчике-кресле, что и Карин, закинув ногу на ногу. На ней, как всегда, была юбка-карандаш до колена и темная блузка, подчеркивающая фигуру.
- Меньше, чем на сутки, - ответила женщина, делая какие-то пометки в своем блокноте.
Сакура вздохнула и расслабленно откинулась на подушки. Она победила, черт побери. Остался только…
- Когда поединок с Сасори? – вдруг спросила она.
Шизуне промолчала, и, повертев ручку в руках, захлопнула ее между страницами блокнота. Сакура повернула голову к ней, но помощница Тсунаде встала и отвернулась к окну. Девушка смотрела на ее силуэт, чуть щуря зеленые глаза.
- Завтра, - ответила Шизуне.
Сакура едва не вскочила с кровати.
- Как?!
Голова закружилась, а в глазах потемнело. Завтра, завтра, завтра, - билось в мозгу. Бой, к которому она готовилась столько времени, тренировала себя до изнеможения, и тут – такая подстава, никак иначе. Она не способна в таком состоянии биться с противником уровня Скорпи. Она и так сильно уступала ему в опыте, а тут еще и раны, когда он жив-целехонек.
Тварь. Это точно было запланировано. Ее хотят вывести из строя, ее хотят убрать с дороги.
- Ты можешь отказаться от боя. Тсунаде…предусмотрела такой вариант.
Сакура скрипнула зубами.
- Ну уж нет, - процедила она, и в ее голосе звенела уверенная сталь, - я собью его любой ценой. Иначе все будет зря.
Шизуне повернулась к ней с выражением легкого удивления пополам с недоумением на лице. Она собиралась что-то сказать, но тут их прервали вежливым стуком в дверь.
- Войдите, - ответила Шизуне.
В дверном проеме показалась молоденькая черноволосая медсестра.
- Госпожа Шизуне, вас к телефону, - без приветствия произнесла она.
- Сейчас подойду.
Медсестра ушла, прикрыв за собой дверь, и Шизуне повернулась к Сакуре.
- Знаешь, иногда мне кажется, что Скорпи сделал тебе что-то такое, за что ты не можешь его простить. Я скоро вернусь.
Сказав это, женщина вышла, неплотно закрыв за собой дверь, оставив Сакуру обдумывать ее слова.
@темы: Восьмой, without names
-
-
14.10.2011 в 18:20Прочла продолжение на одном ресурсе....Спасибо,за такое шикарное произведение,оно стало одним из немногих,которые произвели глубокое впечатление.Я просто влюбилась в ваших Итачи и Саске,ну и конечно же в их альтерэго.Было очень интересно,как же будет выглядеть их встреча,честно говоря,заинтриговали ужасно,но такой исход я даже не предполагала,лучше и быть не могло.С нетерпением жду продолжения)
-
-
14.10.2011 в 18:23благодарю, я рад, что вам нравятся Учихи в такой интерпретации. мне они тоже импонируют ХД