Автор: Вайр
Бета: Darkholme
Гамма: Штэйн
Пейринг: Саске/Итачи, Шикамару/Саске
Рейтинг: R
Жанр: angst, AU, dark, horror, фантастика, mystic, action, deathfic, ООС – в меру
Размер: миди
Статус: в процессе
Саммари: Только в своих беспокойных снах ты обретешь себя.
Дисклеймер: поиздеваюсь и брошу
Размещение: запрещено.
Глава 1 - Звуки тишины
Глава 2 - Призраки
Глава 3 - Тоска
Глава 4 - Вспышка и здесь
Глава 5 - Катапонтизм
немного медленнее, чем я планировал, но мы почти закончили.
без тонн музыки, обойдемся двумя треками - они идеально вписываются в атмосферу.
Cкачать Sigur Rós Untitled 6 бесплатно на pleer.com
Download Sigur Ros Untitled 8 for free from pleer.com
Глава 6 - Минор
Глава 6 - Минор
I sank into the sea
Wrapped in piano strings
Few words could open me
But you knew them all
Now I just sleep beneath your floor
My ghost just tries to keep you warm
I've seen the end, I've lost the war
One day you'll join me here just like the rest
Я погрузился в море,
Опутанный струнами фортепиано.
Всего несколько слов могли бы освободить меня,
Но ты знал их все.
Теперь я сплю под твоим полом,
Мой призрак пытается согревать тебя.
Я видел, как в конце концов я проиграл войну.
Однажды ты присоединишься ко мне, как остальные.
Radical Face – Wrapped in Piano Strings
[14 октября ?? года, 10:34 РМ, студия, контрольная комната]
…Он вернется к брату любой ценой, он сможет это сделать, он вернет все на круги своя, повернет вспять заржавевшие, покрытые пылью шестеренки механизма, с которым не удавалось справиться никому. Саске твердил себе эту сладостно-спасительную мысль даже не как мантру, а как тайну смысла жизни; эта простая установка придала ему сил, раскрыла глаза и подняла затухающее мироощущение с глубокого дна, окатила будоражащей лавиной новых мелодий и смыслов, кружившихся в голове стаей хищных птиц.
Теперь ему достаточно было просто посмотреть на нотные листы, теперь ему, как и Итачи, было достаточно одного беглого небрежного взгляда, - запертые на бумаге кляксы нот являлись спутанным клубком, самой захватывающей загадкой брата, тройным блефом, шифром, посланием.
Нужно было только отбросить лишнее.
Саске задержал Шикамару до поздней ночи, терпеливо объясняя, что ему нужно в ближайшие несколько дней, и к какому итогу он хочет прийти. Нара в какой-то момент тоже увлекся, подпав под природное мрачное обаяние молодого человека, однако ему не хватало усидчивости; Саске это знал, и уложился в полчаса, обрисовав грубым контуром скупых слов самую суть, а следующие три – пока Шикамару не начал ныть, елозить на стуле, зевать и клевать носом – посвящать в важные детали.
Саске отправил его домой, почти ласково сказав на прощание, что тот может отоспаться и вернуться в студию на два часа позже обычного.
Помещение опустело, погрузившись в привычную и с одной стороны уютную, с другой - удручающую тишину. Саске и Пес, с которым Шикамару успел погулять и накормить, остались одни.
Парень тяжело сел на диван, откинувшись на спинку, и прикрыл глаза – но не для того, чтобы заснуть, а для того, чтобы расслабить тело, последние несколько часов напряженное от боли. С какой-то стороны дискомфорт был метафизическим – от непонятной усталости мышцы ломило, будто от судорог в ледяной воде, однако вполне реальное жжение в груди внушало некоторое беспокойство, но не более. Так ужасно Саске не чувствовал себя давно, и он чувствовал, что измотан настолько, что вряд ли сможет уснуть: он дошел до той критической точки, когда сон не важен, когда открылось второе, третье, десятое дыхание – и он может сочинять и работать сутками, на износ, как это делал Итачи. Мыслей и идей было столько, что пальцы то и дело начинали что-то нервно наигрывать – и это был вовсе не репертуар Depeche Mode…
Да и если бы Саске все-таки попытался уснуть, то ничего бы не получилось. Почему-то он знал, что просто погрузится в тяжелую дремоту, но в сон – нет. Итачи его не пустит. Он ясно дал понять, что Саске там делать нечего, пока он не закончит оставленное им в наследство.
Саске потрепал Пса за ухом – таким привычным жестом, будто делал это всегда на протяжении многих лет, и со словами «извини, друг, у меня много работы» устремился в комнату с инструментами. Предстояло распаковать несколько коробок и убедиться в том, что руки не забыли, как нужно держать гриф.
***
[Время: ??? Место ???]
Глаза разлеплялись с таким титаническим трудом, будто были сцеплены суперклеем, а саму сетчатку сухо жгло, но даже боль, отдававшая в глазах золотыми кругами, не могла перекрыть прекрасную чернильную темноту звездного безлунного неба над головой. Горящая от нездорового жара кожа не могла не ощутить пряно-прохладного ветра, измученный постстимульным утомлением слух не мог не услышать ветра среди белых кленов, ветви которых усеяны багровыми листьями, обоняние не могло не ощутить пьяного аромата морской воды, а осязание – теплоты ладоней, закрывающих Саске уши.
- Не слушай другие голоса, - говорит Итачи, тихо и нежно, невероятно завораживающе в тишине бело-красного леса под черным небом, - Ты еще не закончил. Тебе нельзя отдыхать, это слабость.
Саске не может пошевелиться. Он скован пальцами Итачи и его гипнотизирующим голосом, он скован тишиной, которая кажется ему божьей благодатью. После тех часов грохочущих звуков, которые отпечатались в его мозгу клеймом, потому что были связаны с Итачи и поиском ответов на все вопросы, он не мог мыслить, он мог только воспринимать.
Руки у Итачи теплые, как и всегда, и тишина от него была подарком. Брат в белом, голова Саске покоится у него на его коленях, покрытых странной тяжелой мантией. По щекам и скулам Саске с щекоткой растекается что-то, отдаленно похожее на слезы. Почему он плачет? Почему Итачи в траурной одежде, а к вороту приколота ветка хризантемы? Или все деревья вокруг – гигантские хризантемы, распространяющие горьковатый аромат, схожий с полынью?
Нет, не хризантемы. Это красный клен. В глазах – только красное и белое, эти цвета выжигают глаза, вот он и плачет. Саске так устал...
- Ты не можешь спать, пока не закончишь мелодию, - мягко говорит Итачи, но в его равнодушном и сухом голосе чувствуются ноты горечи и чудовищной боли, - Я не смогу тебя пропустить, пока ты не сделаешь это. Я буду убивать тебя раз за разом. Пожалуйста, Саске.
Саске чувствует, что рана в его груди все еще открыта – кровь при дыхании выплескивается тяжелыми сгустками, будто гной из нарыва, он чувствует эту боль, но не может даже вскрикнуть. Он будто окунулся в Тсукиеми - загипнотизирован глазами Итачи, черными, пустыми, бездушными и самыми прекрасными в мире, он подавлен своим братом – чего никогда бы не позволил в настоящей жизни.
- Пожалуйста, Саске, не заставляй еще раз это делать.
Младший Учиха делает глубокий вдох. Голову пьяно кружит – воздух пропитан солоноватой горечью северного моря, будто они прямо на самом его берегу, только не слышат убаюкивающего плеска волн.
- Просто дай мне время, - говорит он с трудом, ни голос, ни язык совсем не слушаются, он чувствует себя так, будто очнулся из комы, и сомневается, что может пошевелить даже пальцами, которые болезненно горят от струн.
- У меня его предостаточно, - с улыбкой в голосе отвечает Итачи, и Саске хочет ответить на это что-то резкое и колкое, чтобы хоть как-то выплеснуть накопившуюся бессильную обиду на брата, но он может только закрыть глаза.
Чтобы проснуться.
***
[15 октября ?? года, 03:35 АМ, студия, комната записи]
Вокруг все как в тумане – он заснул прямо на стуле, с гитарой, ремень которой неприятно оттягивал плечо. Под ногами валялся смычок, который выпал у него из рук тогда, когда он отключился от усталости.
Вокруг Саске в хаотичном порядке были разложены листы с нотами. Он отработал несколько партий, интуитивно, будто наощупь в тумане искал нужное, правильное звучание среди бесчисленных комбинаций, и в какой-то момент просто провалился, дал себе маленькую передышку, и теперь вновь должен продолжать, не жалея себя.
Саске преследовало ощущение, что у него чудовищно мало времени, словно над головой нависло, словно топор средневекового палача, страшное слово «дедлайн», и оно заставило забыть обо всем – о том, что нужно есть, о том, что нужно спать, о том, что нужно не забывать делать вдох и выдох. Он помнил лишь об одном – в сутках всего двадцать четыре часа, и этого очень мало, этого чудовищно мало, чтобы нагнать целый год, даже в кофеиновой горячке и панике, даже зная, чего он хочет, даже видя весь путь перед глазами.
В конце пути маячили фигуры улыбающихся Сакуры и Наруто, а на финише ждал Итачи, повернувшись болезненно-прямой спиной… У них предостаточно времени, а вот у Саске его нет.
Смычок нервно дрожал в слабых пальцах, которые жгло с непривычки от слишком продолжительной игры на струнах, но Саске продолжал извлекать странные звуки непривычной слуху странной игрой, совсем не заметив, как наступило утро.
***
[10:25 АМ, студия, контрольная комната]
Все-таки, несмотря на то, что он нередко опаздывал, Шикамару пришел в студию раньше – иррациональное чувство тревоги не дало поспать нормально в эту ночь. Он винил во всех своих жизненных неурядицах Саске – тот начисто вынес ему мозг вечером, подкинув пищу для размышлений, и идеи Учихи заняли весь разум Шикамару ночью – но, несмотря на беспокойство, он был очень даже бодр и менее флегматичен, чем обычно.
По пути Нара купил кофе, - сверх того, что взял из дома, - они сегодня будут работать не одни, и понадобится гораздо больше подпитки, чем обычно.
Суйгецу, Карин и Дзюго ждали Шикамару у входа в студию, невыспавшиеся и сонные, они немного походили на выпускников консерватории во время экзаменов.
- Опаздываешь, - буркнул вместо приветствия Суйгецу Ходзуки, молодой человек немного отталкивающей наружности с кривой улыбкой.
- Твой начальник, видать, чертов жаворонок и изверг, раз пытает ранними репами, - подхватила Карин Узумаки, невысокая девушка с огненными волосами и в такого же цвета очках.
- Не слушай их, - меланхолично заметил третий участник группы, Дзюго, высокий парень, выглядящий заметно старше Карин и Суйгецу. Солнце играло разогретой медью в спутанной копне его волос, - Мы играли всю ночь. Выспаться было невозможно.
Шикамару кивнул, подавив зевок. У него не было ни малейшего желания оправдываться. Да и перед кем, перед ними? Много чести, пусть с этим Саске разгребается, он чертов босс.
- Могли бы позвонить в студию. Учиха наверняка даже не уходил.
- Мы звонили, - фыркнула Карин с усмешкой, - но никто не ответил.
- Тоже неудивительно.
Промозглый влажный ветер холодного октябрьского утра налетел на них, на секунду смазав краски в одно широкое рыже-красно-белое пятно. Нара перекинул рюкзак поудобнее и закурил, проявляя чудеса ловкости одной рукой – вторая была занята подстаканником с кофе и пакетом с донатами всех цветов, какие только можно представить.
Дзюго почти брезгливо морщился, пока остальные курили и обсуждали предстоящий день. Нара отмахивался скупыми ответами, и в конце концов раздраженно отрезал, что как поднимутся, сами все увидят и сложат свое мнение. Да и какая им вообще разница? Они работают наверняка в первый и последний раз, а Учиха проявляет поразительную незаинтересованность в людях, и отгораживается от всех бетонной толщей молчания и безразличия, когда разговор не касается рабочих моментов.
Нара понимал эту закрытость и уважал выдержку Саске, но то, что Учиха поставил на себе крест, бесцельно коротая свободное от работы время за видеоиграми, ему не нравилось.
Но кто знает, может, все изменится к лучшему. Собака же у него появилась?..
***
[10:41 АМ, студия]
Саске их ожидаемо не встретил, но из комнаты записи слышались звуки игры, и Шикамару не сразу смог идентифицировать, как получается извлекать из гитары такие певучие, странные, вибрирующие ноты.
Карин, Суйгецу и Дзюго согласились подождать на диване, умудрившись усесться там втроем и не опрокинуть ни одного бумажного стакана кофе на пол. Ходзуки пихал локтем Карин, они о чем-то препирались, но Нара слишком давно их знал, чтобы заострять на этом свое внимание.
Он нашел Саске в комнате записи, в углу, который почти не просматривается из окошка контрольной комнаты. Учиха был полностью поглощен игрой, сосредоточенно шлифуя замысловатый мотив.
Шикамару окликнул звукорежиссера, тот не сразу его услышал, но резко оборвал игру, когда его позвали во второй раз.
- Ты рано, - сиплый голос Саске очень подходил его уставшему внешнему виду. Сгорбленный, растрепанный – было видно, что он постоянно откидывал мешающую челку со лба, и она вопреки всем законам гравитации топорщилась, как у британского панка семидесятых. Шикамару подавил желание цокнуть языком – выглядел Саске хреново, один серый цвет лица и красные глаза чего стоят, - но в глазах Учихи горел такой огонь, что это пугало.
…нет, Саске вряд ли позволил бы себе докатиться до наркотиков, эта мысль не в том направлении, Шикамару.
- Нет, как раз вовремя.
Шикамару не знал, что он хочет сделать больше – в нем боролись сочувствие и любопытство. С одной стороны, он хотел наорать на шефа и послать его проспаться, потому что такой вид покойника его откровенно пугал, с другой - дать ему полную свободу действий, и посмотреть, что получится из импровизаций, основанных на чистом вдохновении.
Судя по всему, ночь у Саске прошла продуктивно, раз он вытащил столько инструментов – вон, в стойке стоит еще две гитары, бас, включен синтезатор и даже приютилась виолончель.
Саске встал, одним движением, невероятно привычным, грациозным и спокойным, поправил ремень гитары, отправив инструмент за спину грифом вниз, как какой-нибудь рок-музыкант.
- Забыл сказать, - говорит он рассеянно, взгляд устремился в пустоту, или в рассматривание пылинок, - Мне нужен виолончелист. Это первый раз, когда я что-то записываю… - Саске запнулся, - один. Считай, мой настоящий дебют как композитора.
Шикамару пожал плечами.
- Я, конечно, не Ростропович, но могу сыграть, если дашь чертовы ноты.
Взгляд Саске прояснился, и он теперь смотрел недоверчиво-удивленно, сконцентрировав взгляд на Шикамару:
- Почему я только сейчас об этом узнаю, Нара?
- Вы и не спрашивали, босс, - язвительно ответил Шикамару, не понимая, чем он так задет, - Пойдем. Музыканты уже пришли. А где Пес?
- Спит за диваном. Мы хорошо с ним погуляли, - коротко ответил Саске и потянулся, разминая затекшие мышцы.
День обещал быть тяжелым.
Они вместе вышли в контрольную комнату, и Учиха сразу как-то болезненно выпрямился, а его взгляд приобрел осмысленность и холодную остроту. Взял себя в руки. Шикамару прямо слышал, как скрипит механизм гермаворот, отгораживая Саске от остального мира.
- Учиха Саске. Спасибо, что пришли, вы еще возненавидите меня сегодня.
Саске упер руки в бока, гитара качнулась за его спиной, как очень странный маятник, и только сейчас Нара заметил, что шеф подвернул рукава свитера, а на запястья, где красуются отметины плохих воспоминаний, надеты черные напульсники.
Раньше Саске как-то было плевать, что о нем подумают другие. В чем причина корректировки имиджа?
Воздух в студии от голоса Учихи потяжелел, словно перед грозой, но смешок Суйгецу, которому понравилась шутка, таковой не являющаяся, разрядил повисшее молчание.
Он первый протянул руку.
- Ходзуки Суйгецу.
И по цепочке. Лицо у Саске каменно-спокойное, он даже не пытается растянуть губы в ухмылке, он с трудом старается быть вежливым.
- Дзюго.
- Узумаки Карин, - девушка приторно улыбнулась, кокетливо поправив очки в красной оправе, но на Учиху это не ожидаемо не подействовало. Более того, - Шикамару увидел, как Саске едва не отшатнулся, услышав фамилию Карин, и его лицо неуловимо изменилось, то ли от боли, то ли от испуга.
А у Саске гулко, громко и похоронно зазвенело в ушах от этого «Узумаки». Он сдержанно ответил на дежурное рукопожатие, но в его голове вертелась уйма вопросов, которые он никогда не задаст Карин.
Ты знаешь Наруто Узумаки?
Почему ты так похожа на его мать, Кушину?
Почему, черт побери, у тебя эта фамилия и какое лихо принесло тебя сюда?..
***
Воздух студии пропитался сосредоточенными нотами обычного рабочего процесса, который под руководством Саске проходит без сучка и задоринки – после своеобразной летучки он заразил своей идеей абсолютно всех, и даже поначалу скептически настроенный Суйгецу вдумчиво изучал хитрую партию клавишных и струнных, которая была перед его глазами, набросанная мелким почерком.
Саске сидел рядом на низком табурете и канифолил виолончельный смычок - и выглядело это так, будто он точит оружие. Карин иногда отрывала голову от длинного грифа бас-гитары, чтобы бросить на парня в чёрном заинтересованный взгляд, а потом вернуться к настройке маленького приспособления, именуемое e-bow – электрическим смычком. Дзюго же уже разобрался с тем, что от него хочет Саске, и медитативно наблюдал за тем, что тот делает.
Во всей этой маленькой вселенной, за которой наблюдал Нара из окошка, был единственный центр – Саске, и он беспокоил Шикамару. С шефом творились какие-то резкие, непонятные и фатальные изменения, и Нара не понимал, во что выльются все его нехорошие предчувствия.
К слову сказать, Шикамару ещё не видел нот для виолончели. Или Саске уже передумал?
Через несколько часов они начали процесс репетиции и частичной записи, - момент, которого Нара ждал с особенным интересом. Они записали инструменты по отдельности – Саске был дотошным, настоял о нескольких вариантах записей. Шикамару со скрипом мог понять такой подход – Учихе нужно как можно больше исходного материала для создания итогового микса, поэтому эта сволочь выжмет из них сегодня все.
Когда дошло до записи гитар, Шикамару поразился, как так получилось, что Учиха редко играет и вообще занимается звукозаписью, а не игрой. Нара, будучи звукооператором с хорошим стажем, за свою работу повидал многих гитаристов, но Саске, похоже, родился с этим инструментом в руках - в его игре было столько отточенного мастерства, будто он тренируется по пять часов каждый день. Завораживающая скорость разработанных пальцев, легко бегающих по грифу, - они будто сами творили музыку, а инструмент был лишь прикрытием для сверхъестественных способностей.
Как молодой Джонни Гринвуд*, Ричи Блэкмор** и Акира Ямаока***. Все трое – черноволосые мрачные гитаристы с ярко выраженным чувством мелодии и композиторским талантом.
Стоило признать, Саске не зря потратил целую ночь, - он добился идеального звучания своего инструмента, смог раскрыть потенциал замысловатой мелодии, по ходу трека отбросив медиатор и достав из-за спины смычок. Не новая техника в мире музыки, - многие признают её слишком сложной и бесполезной, – но сейчас Шикамару начал в этом сомневаться.
Ритм-гитара запела в совершенно другой тональности, её ноты стали тягучими и вибрирующими, они обволакивали ударные Дзюго, гармонично соединились со звучанием клавишных Суйгецу, вторили басовым нотам Карин.
Мелодия, написанная Саске (им ли?) предполагала десять минут тайминга - редкая щедрость в мире игровых саундтреков. Учиха задрал планку - но Шикамару верил тому, что происходило сейчас в студии, и понимал, что шефом двигала не самоуверенность.
Расслабленная репетиция шла, и в какой-то момент мелодия, загоняющая в транс своим размеренным ритмом, оборвалась, - звукооператор только краем глаза успел заметить, как Саске отбросил смычок, переключил педаль, а в его руке вновь блеснул медиатор.
Это был как атомный взрыв. В последние три минуты, будто на рок-концерте, Саске решил выжать из инструмента все, - и его сложное соло поспевало за практически маршевым звучанием ударных Дзюго, и Карин оправдала себя, как талантливая басистка, e-bow вытягивал замысловатый звук из ее струн, вибрации, казалось, щекотали самое нутро, а Суйгецу отошёл от синтезатора, чтобы взять вторую гитару, поддерживающую.
Темп ускорялся, и Шикамару уже прикидывал за третьим стаканом кофе, как это можно будет сделать ещё лучше при записи, какие аранжировки наложить - и не мог оторвать взгляда от Саске, подозревая, что он был излишне восхищенным. В какой-то момент Учиха вошёл в раж и заставил соло "зависнуть", повторив один и тот же проход несколько раз, лихо крутанувшись несколько раз на месте, вызвав возглас восхищения Узумаки.
Шикамару мог понять её. Саске преобразился до неузнаваемости в считанные минуты - на бледном лице от игры появился вполне здоровый румянец, из движений исчезла рассеянность и появилась артистичность, которая, видимо, была запрятана очень глубоко.
На какие-то короткие, но очень яркие мгновения он стал похож на того парня с фотографии.
Мелодия доходит до финального аккорда, но Саске не обрывает её, а просто убирает руки от струн, заставив ноту повиснуть в вибрирующей тишине. Поворачивает голову в сторону контрольной комнаты и снимает замолкнувший инструмент.
Он смотрит за спину Шикамару и видит улыбающуюся тень, в которой отчетливо угадываются очертания Итачи.
Через секунду мираж исчез, и в глаза Саске вновь прокралась апатия и безразличие ко всему миру.
***
[07:55 PM, студия, контрольная комната]
- Примерно вот это я хочу получить. Ещё есть, над чем работать, но за пару суток мы доведём это до ума, - говорит он гораздо позже, когда Карин, Суйгецу и Дзюго, попрощавшись, ушли.
- Ты сумасшедший, шеф, - говорит Шикамару. И, видя настороженный взгляд, - не ту профессию выбрал.
Лицо Саске каменеет. Он будто находится глубоко в своей голове, парит во вселенной, забыв о том, что есть здесь и сейчас.
- Это не зависело от меня, - неопределенно говорит он, интересуясь больше гитарой, струны которой нужно очистить от канифоли, чем вопросом Шикамару, - Я всегда вполне был доволен тем, что делаю.
- Но...
Парень неприязненно скривил губы, что свидетельствовало о высокой степени раздражения, и почти рявкнул на напарника:
- Нара, хватит сопли разводить! Тут работы завал, сам не слышал, что ли? Опять уснул?
- Нет, шеф, я был заворожен вашей гениальностью, - язвительно ответил тот, раскачиваясь на стуле.
Саске фыркнул, рассеянно потрепав по голове Пса, который все это время прятался где-то в недрах студии, и выполз только после того, как кто-то повысил голос. Учиха вздохнул, посмотрев на Пса с непонятной затаенной печалью, и сменил гнев на милость:
- Основное мы сделали, с миксом и аранжировкой я разберусь. Виолончель. Осталась только она. Тебе хватит пары часов на ознакомление с нотами?
Шикамару сощурил глаза, прикидывая, уложится ли он в такой срок. Если партия небольшая и несложная, то вполне хватит, если же там концерт Ростроповича, то сомнительно.
- Думаю, попробовать можно, по ходу дела разберусь.
Саске кивнул, и принес из комнаты несколько нотных листов. Чернила на них немного смазались, но разобрать ноты было вполне возможно.
- Пойду посплю, - Саске рассеянно растрепал волосы на затылке, - Если готов продолжать сегодня, оставайся. И растолкай меня через пару часов.
«Какой-то он мягкотелый сегодня», - подумал Шикамару, наблюдая, как Саске бессильно падает на диван и отворачивается, обхватив плечи руками крест-накрест в защитном жесте.
Менее чем через минуту он уже спал.
***
[Время ??? Место ???]
Он слышал голос Наруто будто издалека, - словно отбросил подальше телефон, в динамиках которого надрывался его голос.
Наруто смеялся.
- Ты правда не знаешь, почему у нее фамилия Узумаки? Дурак ты Саске, столько лет с ней путешествовал, а так и не удосужился спросить.
- Просто ответь, - пытается сказать Учиха, но из горла вырывается какой-то бессвязный свистящий хрип, слишком отдаленно похожий на голос, чтобы быть им.
Он застыл в пустоте, как марионеточная кукла, поддерживаемая невидимыми нитями. Неподвижный, будто в толще воды, скованной льдом. Вокруг ничего нет, лишь сплошная тьма и тишина. И запах зеленых яблок, дразнит нос, как последний кусочек головоломки…
(Откуда же это воспоминание?)
- Ты еще не закончил.
Звук голоса Итачи раскрашивает тьму, поглотившую все сознание, всполохами красного, белого и черного. Четкие узоры перед глазами расплываются маревом, складываясь в тонкие линии калейдоскопа спиралей, от которых тошнит.
Спирали мотаются назад.
- Что, убьешь меня? – пытается засмеяться Саске, но получается не просто ужасно, получается никак, - Я и так почти мертв, дай хоть поспать немного.
Он ощущает, метафизически, конечно, или картину просто дорисовало его богатое воображение – как Итачи качает головой, а в его глазах читается только одно слово - «глупый».
Вокруг вместо клена – поле камелий. Или маков? Саске помнил старую сказку, где герои заснули на маковом поле, и потом едва унесли оттуда ноги. Дурманящий сон чуть их не погубил, может, и с ним будет так же?..
Итачи перебирает волосы Саске, рассеянными и привычными движениями, и этот момент настолько до боли сладок, что младший Учиха практически забывает о ране в сердце, в которой уже зацвела его личная камелия, лепестки которой пропитались кровью.
- Мне придется это сделать, чтобы подтолкнуть тебя к более продуктивным действиям.
- Твои методы моего воспитания слишком радикальны, не находишь?
Шепот Саске, саркастичная фраза, но горькая правда, повисла в воздухе растворяющимся призрачным дымом, но Итачи все прекрасно слышал, даже на мгновение отвлекся от своего занятия.
- У меня не было выбора.
Саске хмурится и смотрит снизу вверх на лицо Итачи, пытаясь в нем что-то прочесть, но брат непроницаем, как и всегда.
- Зачем ты прыгнул?
- У меня не было выбора, Саске, не заставляй повторять еще раз.
- Ты снова бросил меня одного, не объяснив, что к чему, - сказал Саске, и каждое слово давалось ему с физическим трудом, - Я ненавижу тебя за это. Но жить без тебя…ты знаешь, как мне было тяжело?
- Ты уже прошел все пять стадий.
- Катись в ад, я и там тебя достану.
Итачи вдруг повернул голову в другую сторону, будто бы его кто-то звал или что-то говорил, но кто этот невидимый собеседник, понять было невозможно.
- Пора возвращаться, Саске, - говорит Итачи таким голосом, будто и не слышал того, что ему говорил брат, - У тебя много работы.
- Я не хочу, - Саске пытается пошевелиться, но не может, его тело парализовано и обездвижено, будто он вколол слишком большую дозу транквилизаторов с полки на кухне.
Все смазывается в красно-черное пятно, их накрывает океанская волна, резко не хватает воздуха, Саске хочет выплыть на поверхность, но не может.
Итачи не дает ему этого сделать – держит одной рукой за горло, другой ладонью прижимает ко дну, безжалостно давя пальцами на рану. Его красивое лицо бесстрастно, а глаза – печальны.
Саске всегда знал, что у его смерти будет лицо Итачи. Он смотрит на брата сквозь рябь воды, вокруг плавают камелии, оторванные от стеблей, их так много, что кажется, что вода красного цвета.
Он читает по губам. Брат говорит «пожалуйста, Саске».
И Саске делает вдох.
***
[10:02 РМ, студия, контрольная комната]
- Саске, просыпайся, - Шикамару легонько тряс его за плечо.
Все вокруг расфокусировано, словно плохо проявленная фотография – серо-черное, смазанное, грязное.
- Уже два часа прошло? – с неподдельным глухим страданием в голосе протянул Саске, - Все, встаю. Галлон кофе, сутки сна и встаю.
- На том свете отоспишься, - со слабой тенью шутки заметил Шикамару.
Саске повернулся, перестав созерцать кожаную спинку дивана, и его мутный от сна взгляд застыл на напарнике. В полутьме студии, почему-то с распущенными волосами, Нара был похож…но нет.
В этом мире, отдающим унылым монохромом, нет места для Итачи. Найдется ли мир, где есть место им обоим?..
Молодой человек неимоверным усилием воли, слабеющей день ото дня, заставляет себя подняться – во всем теле поселилась страшная смертельная слабость и озноб. Боль горячими волнами распространялась от сердца, но Саске только мотнул головой, собирая разбредающиеся мысли в кучу.
- Разобрался? – спрашивает он коротко.
Шикамару выглядит довольным, и лишь кивает.
Они пишут партию виолончели всю ночь, изредка прерываясь на перекур для Шикамару и дополнительную чашку кофе для Саске. Последний чувствовал раздражение, которое просто не мог контролировать - справедливо было признать, что Шикамару прекрасно владел своим инструментом, но Саске настолько привык видеть Итачи за игрой, что даже не заметил, как начинает придираться на пустом месте.
Он методично, с остервенением и ненавистью рушил очаровательную атмосферу полутемной студии, в которой творилась магия, постоянно прерывая запись и требуя переигрывать. Шикамару обладал ангельским терпением, но когда Саске бурчит, что Нара не так держит инструмент, резко отвечает:
- Учиха, если ты хочешь закончить запись, прекрати сравнивать меня с братом. Я не умею сочувствовать, да оно тебе и не нужно, но если тебе прямо горит выместить на ком-нибудь злость, то без моего участия, пожалуйста.
«Левой рукой, чтоб тебя, ты должен играть левой рукой!»
В конце концов Саске успокаивается, но какое-то время продолжает бросать косые взгляды, поддерживая игру Шикамару минорными аккордами на гитаре.
Они заканчивают под самое утро, и когда сведены все дорожки, когда тошнит от одного вида кофе и друг друга, Саске выдает:
- Мы сдаем этот саундтрек и я увольняюсь.
***
[16 октября ?? года, 06:07 АМ, студия, контрольная комната]
Они расстались с Шикамару на напряженной ноте – тот был обескуражен заявлениями Саске, возникших будто бы на пустом месте, и, похоже, даже не сильно удивился просьбе приютить у себя Пса на какое-то время.
Учиха, окруженный молчащими инструментами и аппаратурой, раз за разом слушал в наушниках финальный вариант микса, и понимал, что это лучшее, что он когда-либо делал и к чему приложил руку. Он выверил все до идеала – звук, паузы, аранжировку – и ансамбль нот минорной тональности, проникающий в голову, будто бы развязал узел с камнем на шее, и дышать стало легче.
Только вот голова болела чудовищно – череп, казалось, вот-вот расколется от мигрени, вспышки которой плетями молний хлестали по мозгу, от боли на глаза наворачивались слезы, - и почему он заметил это только сейчас?
Саске резко сдернул наушники и потер больные от недосыпа глаза. Сколько он спал за последние шесть дней? Что вообще происходило всю эту неделю?
Он плохо помнил, что, только какие-то обрывки. Но сны – до единой секунды – отпечатались нестираемым воспоминанием.
Что в очередной раз ставит под сомнение реальность этой реальности.
***
[Время ?? Место ??]
Он вернулся к последнему контрольному сохранению – пропасть, Наруто, Сакура, и Итачи, который не пытается вогнать клинок ему в сердце, а лишь смотрит чуть печально и насмешливо.
- Не торопишься, глупый маленький брат.
Саске ненавидит, когда Итачи его так называет, - какое он вообще имеет право пытаться подшутить над ним? – но, сцепив зубы, молчит, вперив в брата злой взгляд.
Итачи, казалось, ждал именно такой реакции.
- Посмотри наверх.
Кажется, это сказал Наруто, но Саске не смог сфокусировать на этом внимание. Волосы колыхнул ветер, на мгновение смазав все вокруг в темные тона.
А потом он увидел, что неба нет – оно поглощено северным сиянием, широкой лентой, переливающейся изумрудным цветом. Она напоминала клавиши пианино, на которых можно…
- Сыграть, - заканчивает за него Итачи, - Ноты – это пароль, - поясняет он, - И ты знаешь, какие нужно сыграть.
Саске знает, какие ноты. Саске знает, какой шифр в них заложил Итачи.
Он никому об этом не расскажет, не расскажет о том, что его брат был тем еще романтиком в той монохромной реальности.
Он тянется мыслью к сиянию, которое подается ему, как сытый кот на ласку, и Саске понимает, что нет ничего проще, чем играть мелодию на небесном инструменте. Его мысль – это невидимые руки, это струны, которыми пронизана вся Вселенная, и есть повод почувствовать себя богом – пропасть, мешавшая идти им дальше, заполняется, разливается океаном, просто исчезает, потому что Саске этого пожелал.
В воздух взмывает огромная стая птиц, похожая на черную тучу.
Наруто приобнимает Сакуру, и они как парочка влюбленных любуются на сияние.
Итачи дернул уголком губ, но на его лице так и не расцвела улыбка. Он смотрит на брата тем взглядом, в котором где-то очень глубоко можно прочесть восхищение, и когда Саске заканчивает игру, касается левой рукой его плеча:
- Можешь ведь, когда хочешь.
{Как и ожидалось от моего брата}
Саске отводит взгляд от сияния, которое тухнет, как задутая свечка, оставляя дымные разводы, и медленно переводит глаза, в которых горит Мангеке, на Итачи.
- А теперь мы наконец-то поговорим, сволочь.
_____________________________________________________________________________
*Джонни Гринвуд – гитарист Radiohead
** Ричи Блэкмор – гитарист Deep Purple, Rainbow, Blackmore’s Night
***Акира Ямаока – автор саундтреков к серии Silent Hill (до части Downpour) и тоже гитарист